В трапезной крепости Ёрмунганд на полу, на лавках и на длинном столе с давними останками заплесневелой пищи, почти уже растасканной мышами да крысами, вповалку лежали бритые дергабуловские ратники, а во главе стола расслабленно полулежал сам Дергабул, откинув свою кудлатую, колтуном свалявшихся волос встопорщенную главу на резную спинку широкого кресла, — Сузукар с Курослепом чуть было не приняли их за сущих мертвецов, если бы не сип, храп и вздохи, исторгавшиеся ноздрями и глотками рассупоненных вояк.

По столу, по кубкам, чашам, а то и по самим телам снулых ратников деловито шныряли орды прусаков-усачей…

В бороде Дергабула арахна спокойно сплетала свою паутину…

А в ногах, разбросав лапы, самозабвенно дрых рыжий пёс Гермес…

Сузукар с Курослепом трясли и расталкивали бесчувственные тела, кричали им в самые уши: «Эй, вы! Вставайте! Проснитесь!» Но все их старания были бесполезны: ни Дергабул, ни его боевики, ни даже рыжий Гермес — никто не восстал из глубин заколдованного сна. Но — из верхних покоев, заскрипев ступеньками, уже спускался чернокудрый перс Мегазаб, который, может быть, что-нибудь знал…

Знал, перс Мегазаб знал, что Дергабул со своими бойцами сразу же после понтийского похода совершили омовение в водах озера Зерван (что неподалёку от крепости Ёрмунганд), после чего, едва приступив к трапезе, вся орава впала в глубокий затяжной сон, длящийся уже девятый день…

Сузукар удивился: а сам Мегазаб, почему же он не заснул?

— Хы, Мегазаб вада из дэтства баятьса.

                                                                                                                                           21.11.93 (03-01)

Большая удача! — Алла Баянова пропела из приёмника несколько песен с двойного своего альбома, из них особенно милы мне «Чубчик» и «Пойдём к чертям на всякий случай!» (последнее — нечто такое нашенское, сердцевинно-русское, идиоматическое, никоим образом не переводимое, а непереводимое и есть как раз то, что ещё называют ментальностью, или поэзией)…

У меня по случаю пятого (последнего) этажа батареи чуть не раскалённые, отчего преизрядно тепло и отчего же собратья мои тараканы, поначалу (по началу зимы) было тонус былой растерявшие, снова почти что его обрели, хотя активность их какая-то зачумлённая, поступки порой немотивированы, когда, как говорится, левая нога не знает, что делает правая…

Валерий Ковтун выказывает кренделя на виртуозном своём аккордеончике… Николай Арутюнов со своей «Лигой блюза» поёт «Рэдхаус-блюз» покойного Джимми Хендрикса… кстати, армянское начало (Арутюнов — армянская фамилия) в джазе, роке, джаз-роке, ритм-энд-блюзе — особая тема (Сергей Манукян, Татевик Оганесян и др.). А сегодня ночью по маяку вдруг услышал орган (уж так давно, так давно его не слышал!) и почуял, и подумал — как хорошо, Боже, как хорошо, как космически разравнивает и нежит скукоженную душу, забывшую о титаническом своём многоголосии, о ладово-гармонической матрице, константе, вложенной в неё рациональной рукой Всевышнего (хроматическая гамма от до до си, тон-тон-полутон-тон-тон-тон-полутон, гармоническое сочетание звуков в ладовых аккордах — это константы в ряду других мировых констант, основываясь на соответствии которых нуждам человеческого организма, Дж. Уилер формулирует свой знаменитый «антропный принцип»)…

Позавчера был в Москве, где встретил (на Твербуле) затрапезного Ивана Новицкого, который схватил меня за горло, требуя стихов для своего мифического альманаха. Я же, пытаясь от него отвязаться (что непросто), заотказывался — не помню, говорю, не знаю, нету, — он позвал пить кофе, я опять отказался, порываясь сбежать, он обиделся, а потом всучил мне вдруг бумажку в 200 рэ, мол, раз брезгуешь со мной пить, вот тебе 200 рэ, я начал отказываться, но он — нет, говорит, это тебе гонорар за то, что я не смог напечатать тебя в своём альманахе, — я, в свою очередь, попытался всучить ему эти деньги обратно, а он уже пошёл прочь и бросил через плечо — «подашь слепому в переходе!» А в переходе, возле ступенек, и вправду стародавний стоял слепец, съёженный от холода и страданий, но я оставил эти деньги себе, т.к. в карманах у меня не было ни копейки, а у этого известного слепца всё равно ведь всё забирают здешние рэкетиры… А на денежки эти ивановские я сходил вчера в баню. А после бани, как обычно, пришёл в родительскую обитель, где попил славного батиного (самопального) винца, пожевал славные матушкины пельмени и посмотрел по цветному телеку очередную серию славного шведского фильма «Пеппи-длинныйчулок»… Люблю эти детские штуки. Вот читаю сейчас у Диккенса про мальчика по прозвищу Пип (Пеппи — Пип)…

Между прочим, сегодня — всемирный день приветствий, но… некого мне приветствовать…

                                                                                                                                           21.11.93 (17-10)

© Copyright 2012 Андрей Лопухин, All rights Reserved. Written For: НОВАЯ ЖИЗНЬ