1) Ночью охраняю стоянку спецтехники и спецавтомобилей. Но — случилась кража какого-то особо ценного автомобиля, каковую я прошляпил: съезжается по мою душу всякое разное начальство и приступает к суровым разборкам… Два аляповатых спецкрана расправляют зачем-то в ночи свои коленчатые стрелы-клешни…

…Уже день. С группой неких служебных товарищей тревожно кучкуемся на обочине дороги. На дряхленьком красном «Форде» к нам подъезжает вдруг бывший президент России Борис Ельцин — седой и бодрый: непринуждённо расспрашивает нас о случившейся ночью краже. Узнав же, что я больше всех причастен к сему пренеприятному происшествию, Ельцин приглашает меня в свою пошарпанную колымагу, чтобы ехать с ним на место преступления…

2) В числе других монахов подвергаюсь некоему ответственному осмотру, во время которого троих из нас — в том числе и меня — отводят в сторону, а потом уже из этих троих двоих отбраковывают за то, что их рясы-хламиды отличаются некоей излишней новомодностью (то есть на сих рясах нанесены некие причудливые рисунки). Моя же ряса — в полном порядке, то есть содеяна из чистого, ничем не запятнанного холста.

Мой внешний вид строго оценивает некая монашеская начальница, которую я удивляю вдобавок глубокомысленными фразами из Святого Писания. Да вы, голубчик, вполне, мол, готовы к рукоположению, говорит она…

Какие-то огненные люди — две сплошь светящиеся как солнце фигуры — выходят их автомобиля…

Пожар, в котором сгорели какие-то люди — бережно раскладываю измазанными в саже руками их жалкие останки на некоей особой витрине: а справа от меня сидит каким-то образом причастная ко всему этому смутная ехидная старуха…

Оказываюсь вдруг на московском базаре без своей всегдашней сумки на плече: широкая распродажа кожаных изделий... И сам я — в кожаной куртке. Кожаный грабитель сзади нападает на меня и, мощно сдавив меня с двух сторон, лезет в мои карманы: я сдавленно кричу — гра-абя-ат! Но никто меня не слышит...

Бодрящий морозец. Любуюсь открывающимся передо мной слегка заснеженным полем.

Справа — небольшая гора в виде как бы кресла или стула, то есть состоящая из более высокой (слева) части и более низкой (справа).

Один чувак бодро лезет на более высокую часть горы, и я мысленно ощущаю, что делать это ему очень даже весело и легко…

Вдруг в воздухе слева появляется реактивный истребитель, который, покачав крыльями, виртуозно пролетает над правой (более низкой) частью горы, слегка её даже задев…

Сидим с братом Женькой на корточках через дорогу от гастронома №22, из которого вызмеиваются наружу две-три очереди…

Вдруг мне на левую часть головы падает сверху увесистый каменюга: мне очень больно, и я набрасываюсь на брата с несправедливыми упрёками и даже бью его… Брат же как может уклоняется от этих моих ударов, пытаясь уберечь от них не столько, может быть, себя, сколько большую профессиональную видеокамеру, которую он бережно держит объективом вверх…

То ли ворон, то ли сокол, то ли даже коршун, надёжно закрепившись на моём левом плече, острым своим клювом нагло и жадно хватает меня за нос — что за безобразие!? — я пытаюсь отмахнуться от настырной птицы: и продолжаю отмахиваться, проснувшись посреди ночи…

Выбираюсь из сухого бункера под дождь, чтобы поймать голубя к ужину: представители сего птичьего вида крутятся у меня под ногами в достаточном количестве — и дикие, и городские. Один из голубей — в белых пятнышках — привлекает меня: пытаюсь его изловить, но он не даётся и вдобавок ещё дерзко и нагло клюёт меня в руку, и снова клюёт, и снова — мол, на тебе, на тебе, получи!..

Ловко демонстрирую кому-то свои способности по части материализации и дематериализации: стоит мне только слегка нарисовать на бумаге небольшого человечка, и тот уже, будьте любезны, — живой — выскакивает прямо из-под моей руки и убегает по своим, лишь ему известным делам; стоит мне только указать на проходящего мимо субъекта или стоящее неподалёку здание, и нате вам — те исчезают из глаз, будто их и не было никогда…

Едем вечером в авто вместе с корешом и пистолетом на спецзадание (кореш за рулём, я рядом), а за нами следует странный стройный белый всадник в шортах и чёрной папахе на грациозном вороном коне… Вдруг мой кореш, бросив руль, занялся чем-то другим, поэтому мне пришлось рулить за него левой рукой, что крайне неудобно: объехал лужицу, что-то ещё… А потом всё-таки как-то вдруг не так двинул рулём и — «жигули» наши развернуло задом наперёд…

Вернувшись с задания, поспешил к своим странным друзьям в сумасшедший дом — они по многим параметрам отличались от обычных людей, но я их любил (и они меня тоже), ведь они так же простодушны и чистосердечны, как малые дети (как я?)…

Но сии друзья встретили меня с некоторой обидой — давно, мол, не заходил…

Даун в бледном плащишке, насупившись, поджимал губы и делал вид, будто не заметил моего прихода. Карлики готовили обед и даже не оглянулись, когда я начал с ними говорить...

С товарищем неким гуляем по Питеру, хотя он походит, скорее, на Новгород, на Псков, Ярославль, среднерусское что-нибудь — с кремлями, соборами и загогулиной зачуханной улочки, пылью купеческой, метлою отеческой ласково прибранной, речушкой, что там, за холмами, упрятала уютную оторопь спячки диковинной, камыш, отстоявший застойные заводи, молчанье полей с перелесками робкими, мычанье и блеянье, мальчика с удочкой, околицу мира, ни в чём не повинного под именем Господа нашего дивного… Короче, приятелю (ветер белёсые волосы треплет ему) я говорю на холме за кремлём, громоздящим свои стены и башни у нас за спиной (там ещё вроде бы трамвай промелькнул):

— Слушай, я бы сюда, в Питер, приезжал почаще, если бы жил в Москве, это было бы намного ближе… Очень уж он мне нравится, этот вот самый Питер…

А уже в городе вижу на зачуханной улице то ли оружейный, то ли пороховой склад, над входом в который висит большая вывеска, скорее похожая на плакат, где то ли чёрными, то ли белыми буквами на красном фоне выведено следующее: П И О Н Е Р … Спрашиваю у скрипуче кряхтящего старика ковбойского вида, сидящего на противоположной стороне улочки:

— Эта буква «П» на вывеске означает «Полковник«?

— Нет, — отвечает старикан, сладко затянувшись цигаркою, — это «пионЭр«…