Таинство истины

Познание, может быть и не впрямую, связано также и с игрой, которая предполагает любопытство, интерес, феноменологическую неожиданность открытия дотоле неведомых сторон и качеств изучаемого объекта или явления, творческую перекомбинацию, перетасовку элементов, деталей и связей сего объекта или явления, а в результате креативный, демиургический эффект, достигаемый моделированием герметически самодостаточных миров в пределах условий-законов данной игры.

Что есть вожделение, похоть? — желание обладать тем, что приводит к телесно-психическим удовольствиям.

Что есть желание вечной жизни? — желание вечного обладания если не телесно-психическими, то хоть какими-нибудь удовольствиями, сходными с тем привычным удовольствием, каким является прежде всего сам факт осознания нашего конкретно-чувственного «Я», а потом и всей нашей (пусть и не слишком конкретной) чувственной самости.

Инстинктивное желание обмануть, остановить, застолбить и ухайдокать вечное движение вечно изменчивой жизни есть инстинкт культуры — элементарный фактор эволюции животного мира.

«Царство Божие силой берётся», — но какой силой? Тою ли бычьей физической силой, что определяется неусыпной заботой о своём сугубо телесном здоровье? Нет.

Тою ли изворотливо-расчётливой силой ума, с какой, например, Б.Паскаль ставит своё «пари на Бога», демонстрирующее вероятностно-логическую выгоду веры в Господа нашего, Невероятного и Алогичного? Нет.

Тою ли силою самоподавления, самоуничижения и рабской покорности, что определяется явным недостатком если не физического, то психического и умственного здоровья? Нет.

Тою ли душевною силой доброхотной чувствительности, на которой во многом основано снисходительное милосердие к братьям и сёстрам по нашей здешней, земной жизни? Нет.

Тою ли силой незримого духа, ясного духа, вольготного духа, что здесь и не здесь, в нас и не в нас, везде и нигде, что нас пробуждает, побуждает, вдохновляет и для жизни, и для смерти, и для земли, и для неба, и для служения, и для творчества, и для ума, и для безумия, и для действия, и для бездействия, и для силы, и для слабости, и для милости, и для немилости, и для друга, и для врага, и для крохотной субатомной частицы, и для всей вселенной, и для мельчайшего мгновения, и для вечности безмерной, где нас когда-нибудь не будет никогда? Да.

Адамово грехопадение есть ведь не просто обретённое им различение добра и зла, не само по себе рационалистическое мышление, а окончательная на нём остановка, конечное им, этим односторонним мышлением, удовлетворение.

Поэтому демонстративно благообразный Л.Толстой со своей плоско-рационалистической этикой более грешник, чем кощунственный, изменчивый, непоследовательный, противоречивый и отчаянно мятущийся в своей безумной жажде прорыва к сверхчеловеческому (трансцендентальному) Ф.Ницше. Или Ф.Достоевский. Или С.Киркегор. Или Л.Шестов…

Но и вся нынешняя так называемая строгая наука с её непоколебимой приверженностью формальной логистике и узкоспециальным ограничениям есть порождение ехидны и геенны огненной: если специалист по желудку будет лечить больной желудок без учёта сложнейших жизненных взаимодействий всех прочих органов и всего организма в целом, сей специалист есть злейший враг сему организму, а значит и самому желудку, а в результате и самому себе, ибо своими благими, но узкоаналитическими намерениями мостит себе и нам дорогу в ад…

Устранившись от таинства, Л.Толстой устранился от постижения непостижимого Духа, устранился от Света той чудовищно безмерной Любви, что помимо безмерной радости включает в себя и безмерный ужас бездонной тьмы, устранился от Того, Который безжалостно и беззащитно открыт абсолютно всему и всем, отказался от жутко нездешнего и без-умно безмерного Бога ради успокоительно-плоской и занудно-дидактической морали раба и унылого пацифиста, ради элементарного демократизма и социального гуманизма.

Л.Толстой считал, что христианство есть учение о добре и зле, и в этом его главное заблуждение: оно и не учение, и не о добре и зле (хотя в том числе и учение, в том числе и о добре и зле).

Истина включает в себя правоту не только человеческую, но и нечеловеческую: а посему и простить она может совсем не за то, за что мы ожидаем от неё милости, и покарать совсем не за то, за что мы ожидаем от неё наказания.

У справедливости планеты Земля и справедливости Солнечной системы разные резоны, хотя какие-то точки пересечения они, возможно, могут и иметь…

Грех есть противуприродный акт, — природа здесь имеется в виду не в своём привычном, утилитарно-экологическом, а  в самом что ни на есть широком, абсолютном смысле: пия на кухне чай, мы пьём его во всей вселенной, и не только чай, и не только мы…

Всё, абсолютно всё совершаемое нами либо органично вписывается в мировой континуум-контекст, в Литургию, в Евхаристию мира, либо не вписывается, либо консонирует с миром в его соборном, хоральном единстве, либо диссонирует… Вполне естественно, что мы не всегда способны это с полной достоверностью осознать, а потому и награду и кару получаем зачастую не тогда и не за то, когда и за что ожидаем…

© Copyright 2012 Андрей Лопухин, All rights Reserved. Written For: НОВАЯ ЖИЗНЬ