Ночь. Я — в липкой обильной грязи и общенародных плевках — падаю и встаю, падаю и встаю, падаю и встаю… Но, слегка обмывшись в близлежащей лужице, должен бежать в лабиринты и этажи гигантского круглого, без углов, здания, где ждёт меня некое суровое долженствование — работа в бригаде, напоминающая нечто столярно-слесарно-портняжное… Но я страшно, страшно опаздываю — и несусь что есть силы (иначе получу разнос), несусь сверху вниз… И всё-таки я опоздал: прибежал вниз, когда бригада, закончив работу, дружно спала за своими столами (уронивши головы на руки).

— А! Гори оно!.. — махнув рукой, ухожу всё в те же лабиринты и этажи (вверх).

Встретив делегацию неких официальных женщин, иду с ними на какую-то торжественную презентацию в качестве поэта… А потом, после презентации, оказываюсь завлечён одной из продолговатых женщин в её уютную каморку, что находилась в том же круглом здании. Но прежде за спиной — за одним из лабиринтовых поворотов (налево) здания — услышал удивлённо-восхищённые возгласы женщин из той делегации (которые не знали, что я их слышу) о странном и загадочном мускусе поэта (то есть источаемую мной заурядную вонь общенародных плевков и грязи они приняли за нечто особенное)… В каморке продолговатой женщины замечаю, что она пьяна…

В распахнутое окно настойчиво пялится кошачье личико в крови: продолговатая с трудом (пьяная!) наклоняется к окну и носовым платком бережно отирает сие личико от крови…

© Copyright Андрей Лопухин, All rights Reserved. Written For: НОВАЯ ЖИЗНЬ