Декабрь 4

Ошибки сыроедов-2 — НОВАЯ ЖИЗНЬ

alopuhin

Ошибки сыроедов-2

Одна молодая женщина на нервной почве (пережив какую-то стрессовую для себя ситуацию) поневоле перестала принимать твёрдую пищу: всякий раз, как она пыталась проглотить то, что ей удалось только что прожевать, её пищевод сжимался в судорожном спазме. Пришлось ей питаться чисто жидкой едой, маслом и сырыми яйцами. Наши обычные врачи (коновалы-аллопаты) помочь ей никак не смогли. За несколько месяцев такого образа жизни, при столь угнетённой психике и чуть ли уже не атрофированном ЖКТ, всячески себя накручивая и тем ещё больше усугубляя свой изначальный стресс, она довела себя до полного истощения. После серии промываний толстого кишечника (клизмы) она смогла-таки понемногу перейти на веган-сыроедческий, по преимуществу, рацион, состоящий из небольшого количества овощей, фруктов и, наоборот, большого количества свежевыжатых соков (морковного, в основном) и через два месяца была уже вроде бы в отличной форме. Кишечник её, что до этого просыпался никак не чаще одного-двух раз в неделю, стал теперь работать как часы — ежедневно и бодро. Вдохновлённая столь чудесным вроде бы излечением она решает полностью перейти на сыроедение и питание соками. Но через месяц стала неожиданно терять так вдохновившую её лёгкость во всём теле, а потом и кишечник стал пробуксовывать всё чаще и чаще, и женщина  стала на глазах тяжелеть и отекать, как при водянке. Она употребляла слабительные растительного происхождения, стала всё чаще срываться с сыроедения, периодически испытывая припадки «жора», судорожно мечась от одного типа питания к другому. С этих пор деградация её общего самочувствия снова стала набирать обороты и где-то через год-полтора достигла некоего своего пика, когда тело её распухло, как на дрожжах, она сильно ослабла, потеряла всякую работоспособность, психика её пребывала в крайне расстроенном состоянии, ухудшилось состояние зубов, волос и ногтей. Потом она провела несколько чисток печени (по Г.Малахову), но это ничего не дало (стало быть, подоплёка такого её состояния лежала значительно глубже).

Так в чём же причина постигшей эту женщину неудачи? Коротко говоря, в нервической непоследовательности и нежелании докопаться до корней тех проблем, что довели её организм до полного краха. Патологическое состояние психики повлияло на состояние физики, и наоборот: гармонизация тела и духа, сердца и ума между собой могло бы её излечить. Прежде чем в растрёпанных чувствах метаться от диеты к диете, дорогие женщины, излечите, приведите в гармонию, в благотворное равновесие эти свои чувства, свою душу, а потом уже думайте что вам теперь есть и что пить.

Нашей бедной женщине нужен был сначала хороший психотерапевт или просто супертерпеливый слушатель-собеседник (каковыми у нас зачастую выступают верные подруги), в разговорах с которым она смогла бы добраться до глубинного корня своей изначальной психологической проблемы, от которой у неё и начались спазмы пищевода. Но, забыв про дух, она взялась за тело, пока после ряда насильственных над ним издевательств, оно на время не сдалось (забросив проблему в тёмные подвалы суетного сознания) и не согласилось побыть до поры молодым и здоровым.

У всех начинающих сыроедов после первых месяцев натурального питания наступает этап эйфории, когда они на эмоциональном подъёме теряют осторожность и бдительность, особенно необходимые им в первый год сыроедения, и на эмоциональном подъёме бравируют своим на глазах изменившимся в лучшую сторону телом, но страшно не это, а то, что новоиспечённые суроеды при этом могут ненароком разбалансировать своё внутреннее психофизическое состояние, переев каких-то одних продуктов и не доев каких-то других. Например, для каждого региона существуют свои системообразущие, базовые овощи и фрукты (например, капуста, морковь, огурцы, помидоры, яблоки и т.д. для средней полосы России), обладающие богатыми, комплексными питательными свойствами, которые желательно включать в свой рацион как можно чаще, а есть продукты второго ряда, которые можно употреблять время от времени. И ещё есть такие продукты, которые показаны тому или иному человеку в сугубо индивидуальном порядке — с учётом состояния его персонального здоровья на данный момент времени.

Наша молодая женщина с самого начала была не только психически неуравновешенной, но и, питаясь «мёртвой» пищей, была сильно исхудалой и нездоровой. Измочалив себя серией клизм (которые тоже ведь требуют осторожности, да и неполезно ими слишком увлекаться, дабы «с водой не выплеснуть и ребёнка», то есть полезную микрофлору), она всё-таки поначалу принудила свой дёрганый организм к некоторому относительному, истерическому (а потому и неустойчивому) по своей природе, здоровью. Потом она пила чрезмерно много соков (а это небезопасно, как и всякая чрезмерность), ела много кислых фруктов, да тут  ещё подоспела зима (а первая для сыроеда зима — это определённое испытание его силы духа), когда её худосочная конституция подверглась переохлаждению. Перенасыщенный водой и снова начавший отекать организм снова застопорил свои обменные процессы со всеми вытекающими из этого обстоятельствами — запорами, упадком сил, пробуждением былого «жора» на традиционные для «блюдоманов» разогревающие продукты (мясо, каши и т.д.). Издёрганная дама моментально забыла о своём былом увлечении сыроедением и вернулась к «мёртвой» пище, на которую заякорила все свои застарелые психологические (вглубь загнанные) проблемы, с которой связывала теперь втайне практически все удовольствия и смыслы своей жизни. Эта разогревающая «мёртвая» пища её теперь душевно согревала.

А ведь, согласно Аюрведе (хоть это древнее знание нельзя назвать во всём безупречным), овощи, фрукты, травы, корни, орехи и семена бывают как охлаждающие, так и разогревающие. Вот, например, список разогревающих натуральных продуктов (которыми можно было бы вылечить перекос в питании нашей женщины в охлаждающую сторону): абрикос, курага, ананас, апельсин, банан, вишня, грейпфрут, мускусная дыня, киви, клюква, лимон, манго спелое, папайя, персик, помидор, ревень, слива, индийский финик, хурма, ягоды неспелые (кислые), редька, редис, репа, хрен, имбирь, лук, чеснок, арахис, грецкий, кедровый орех, кешью, фундук, миндаль с кожурой, орех-пекан, фисташки, тыквенные, кунжутные семена, горькие травы, острые специи и приправы, мёд.

Впрочем, Поль Брэгг утверждал, что за многие годы натурального питания его организм стал настолько чувствительным и чутким, что интуитивно, мол, всегда знал что съесть в данный момент, чтобы восполнить нехватку в нём каких-либо веществ: и не всегда это, мол, была сугубо натуральная, живая пища. Иногда ему хотелось вдруг съесть сыр, и он ел сыр, иногда хотелось мяса, и он ел мясо (это случалось с ним где-то, кажется, раз в несколько лет). Этот пример говорит нам о том, что тупой и оголтелый фанатизм в любом деле мешает нам учиться жить собственным умом и быть хозяином своей бренной плоти. «Плоть глупа», — говорил Поль Брэгг.

Сыроедение не стало для этой нашей женщины системным намерением духовного и физического роста, а оказалось очередной женской диеткой, суетной попыткой слегка подправить некоторые параметры своего здоровья, не прибегая к глубинной перестройке всей своей системы ценностей,  не подложив под физиологические изменения серьёзного духовного основания. А надо было сначала вылечить больной дух, убрать из жизни всю дёрганность и суету, уравновесить психику, сознание, для чего, помимо ежедневных физических упражнений до пота, надо было хотя бы слегка заняться начальными основами йоги, пранаямой (дыхательными упражнениями), медитацией (или молитвой), подумать над своим мировоззрением, над смыслом своей жизни, над обретением подлинной радости и света и додуматься, может быть до того, что истинный свет любви зиждется не в суетных разборках кто прав, кто виноват и кто кому чего должен, а в блаженном покое всеприятия, в умиротворённой сдаче всей своей жизни на поруки бытию, мирозданию, Богу…

Без подобной гармонизации сыроедение становится всего лишь очередной модной диеткой (как к нему, впрочем, многие как раз и относятся), обречённой на скорое фиаско, как и всякий дом, построенный наспех, без крепкого фундамента. По-настоящему, всецело здоровый образ жизни, жизни в единстве с нашей матушкой-природой, веган-сыроедение — сегодня этот путь не для слабых духом, а таких, увы, в наше время подавляющее большинство (что ж, человечество вырождается, как ни крути!).

Август 2

Скупая мера совершенства (II. 77-80) — НОВАЯ ЖИЗНЬ

alopuhin

Неторопкие, каждый звук смакующие баллады и простоватенькие, но зато первозданно фольклористичные (кантристичные) блюзы — это да-а, это моё, этим готов дышать и жить до самого смертного часу, здесь моя чёрная кровь изгоя и расстебая чувствует себя в своей тарелке… Новые формы? — ерунда. В жёстких рамках стародавне простенькой формы, в летучих её кандалах заварганить пружину свободы и воли — ухх! — вот оно, то самое… Все формы давно открыты, ибо они суть архетипы (или их комбинации), вписывай в них себя, и вся недолга! Надобно только отыскать клетушку по себе, чтоб было уютно, найти свою онтологию, органику… А чтобы найти — здесь нужен нюх, чутьё, каковые первозданны и досознательны, а потому — подлинны (архетипичны).

Вот я унюхал, учуял уже свою камеру-каморку, начал уже в ней устраиваться, подстелил соломки в уголочке, свет в окошке подпотолочном углядел, вымерил шагами расстояние от стены до стены, то, сё… Уже нашёл, но не совсем ещё понял что именно… и куда

                                                                                                                                     9.09.93 (23-56)

Человеческие отношения, не оттенённые (а точнее, не осветлённые) игрой, поэзией и красотойлюбви я уж и не говорю) — такие отношения скучны и тягомотны ( и без толку)… На крайний случай сгодится и взаимная деловая заинтересованность

Но ведь рано или поздно иссякают и игра, и поэзия, и красота (о любви я уж и не говорю)… И отношения становятся экзекуцией. Какой же выход? Только один — искать, взращивать, плодить, творить, культивировать всё ту же игру, поэзию, красоту — из воздуха, из дыма, из ничего…

                                                                                                                                       10.09.93 (00-45)

Мэрилин… Её обаяние… Нынче таких звёзд нет.

Она воплощает мужской идеал Женщины, женского начала в природе. Подлинность, непридуманность, естественность, природность её чрезмерно-томной женственности убеждают, обезоруживают любого мужика и буквально кладут его на лопатки.

Ведь её не назовёшь ни жеманной, ни уж тем более пошловатой и вульгарной (чем как раз и грешит Мадонна, её эпигонша).

Мужик любит глазами (и одураченной подкоркой) — поэтому он может полюбить самую что ни на есть распорочную женщину, если облик её наружный покажется ему непорочным (и при этом он вполне может догадываться об истинной подоплёке), — он рад (и горазд) обманываться, а то даже и так: наиболее сладка бывает женщина, лукаво бликующая меж пороком и святостью, когда всякий волен домыслить, подогнать её по мерке собственных иллюзий (Кармен, Манон Леско)…

Есть некая скупая мера (формула) совершенства, что единовременно — стихийна и строга, безмерна и проста, таинственна и очевидна, свята и порочна…

                                                                                                                                         10.09.93 (01-22)

Нет, на чужих ошибках, на чужой мудрости никогда ничему не научишься: если до чего и дойдёшь, то только через собственную хребтину…

Идёшь-бредёшь дурак дураком под проливным радиоактивным дождём и, задрав башку, хохочешь в грозовые небеса, хохочешь и идёшь, идёшь и хохочешь, сам хохочешь, и сам же — идёшь, ни на кого не киваешь, хоть сам дурак дураком, но сам же, сам же идёшь, сам-сусам…

                                                                                                                                           10.09.93 (01-35)

Июль 29

Наденька- 4 (II. 66) — НОВАЯ ЖИЗНЬ

alopuhin

Наденька-4

Деловая женщина и синий чулок мечтает устроить свою неустроенную личную жизнь, для чего, попав однажды на одну презентацию, завлекает в свои сети стихийного поэта-анархиста, который показался ей независимым, гордым, а то и гениальным, во всяком случае изрядно перспективным в сверкающем (по её мнению) алмазами и звёздами экзотическом мире искусства, где и обретаются как раз такие вот патлатые и яркие личности, да и вообще ей давно уже хотелось приобщиться к этому миру, безотносительно даже к естественным потребностям её страждущей фигуры (какую пора было пустить наконец в дело, иначе она готова была уже расплыться до тех безобразных пределов, когда завлечь в свои сети даже какого-нибудь завалящего забулдыгу будет и вовсе несбыточной мечтой).

Вообще-то она, привыкнув к тому, что все нормальные мужики, почуяв её чрезмерную деловитость, инстинктивно от неё шарахались, и не особенно надеялась, что сей стихийный и патлатый поэт-бунтарь в дырявых штанах станет вдруг покорным её почитателем и захочет разделить с ней свою необузданно-стихийную (ага!) личную жизнь…

Но через пару месяцев вдруг звонит, а потом и объявляется пред её измученные одиночеством очи, но — какой-то не тот — уже короткостриженый, с покорным и на всё готовым ягнячьим взором, и вьётся потом вкруг неё ужом каждый день, и просит снисхождения, и рассказывает о тяжкой своей доле, и молит о пощаде, и просит распоряжений и приказов…

И деловая женщина и синий чулок вдруг видит, что этот ещё недавно стихийный и гордый, как птица буревестник, поэт-буян не такой уж он, оказывается, летучий, романтичный и могучий человечище, а самый, в общем-то, обычный парнишка, норовящий к тому же забраться в её нелёгким трудом заработанную квартирку (на Полянке) и в её, орошаемую девичьими слезами, одинокую постель… И вовремя одумавшись (и сурово насупившись), эта деловая женщина и синий чулок даёт этому невзрачному парнишке от ворот поворот.

А стихийный и вполне анархический парнишка, тряхнув башкой и выбросив из неё тем самым нездоровый любовный дурман, смеётся и отвечает: «Ну и чёрт с тобой! Дура! Ищи себе другого дурака, а я пас (Макар теля пасэ. — А.Л.). Пойду лучше к поэтессе Т., пойду к поэтессе Ж., они примут, поймут, обоймут и согреют бесприютное сердце поэта. А тебе, бессердечной, нужен подслеповатый сморчок-старичок, какой-нибудь беззубый профессор, а ещё лучше бухгалтер с протёртыми локтями на пиджаке… Прощай навеки! Тоже мне «деловая женщина»! Локти будешь кусать!»

И стихийный поэт, бесприютный скиталец, безоглядно оставив за свободной своей спиной очередную любовишку, сверкая дырками на джинсовом заду, уходит от неё навеки, навсегда, уходит в далёкую смутную даль и скрывается за щемящим душу зыбким горизонтом…

                                                                                                                                                          7.09.93 (02-42)

Июль 11

Сузукар: первое явление (II. 25-26) — НОВАЯ ЖИЗНЬ

alopuhin

Сузукар: первое явление

Сузукар выводил жеребца под узцы из конюшни. Резеда повисла на мужнином плече, панически предвосхищая долгое, и не дай Бог, если вечное, расставание. Сузукар же нехотя вздрыгивал этим, отягощённым тягомотными женскими слезами, плечом, осторожно и как бы промежду прочим стряхивая с него горевавшую и причитающую прежде времени Резеду, а сам уже стремительно и остро всматривался в ещё совершенно пустую даль чистейшего горизонта.

Но надобно было ещё скакать два солнца и две луны, надобно отыскать в развалинах древнего монастыря верного своего лозоходца Бирундию с остатками провианта, и только потом… Но это если удастся упредить давно уже движущийся с востока караван коварного Эоганахта — он, если верить вчерашнему донесению Курослепа, предусмотрительно запасся всем необходимым для проведения капитальных раскопок и решил преодолеть на этот раз все препятствия, чтобы завладеть наконец магической статуей Белого Зогара, — с ним отряд верных рабов и авторитетные на Востоке старцы-прорицатели — Мункяр и Накир…

Нельзя было ждать ни минуты — Сузукар сбросил с себя содрогаемую в рыданиях Резеду (та повалилась боком в тёплую мягкую пыль, но и оттуда продолжала слезливые свои причитания), вскочил на нетерпеливо переступающего жеребца и — заработал нагайкой…

                                                                                                                                                         14.08.93 (01-40)

Электричка уже не прошивает лейтмотивом эти мои беспечные, расхристанные заметки: во-первых, глаз притерпелся-притёрся или, как ещё говорят, пообмылился к прежде для меня новой и своеобразной внутривагонной жизни, а во-вторых, я бросил свою каждодневную работу в Москве, почти уже неделю сижу дома, наслаждаюсь полнейшим пофигизмом, и мотив электрички отошёл у меня теперь на задний план

Теперь и не знаю что придумать, чтобы эти ни к чему не обязывающие и изрядно саморазоблачительные записи слепились в общую кучу, аки слепляется железная стружка под действием сильного магнита, али ласточкино гнездо под действием обыкновенной птичьей слюны…

Вот сижу в ночи неторопливой, читаю славного Кортасара Хулио и чую, как он поджимает Борхеса Хорхе Луиса откуда-то сзади, со спины — заходит, что называется, с тыла, т.е. идёт от органики жизни и только потом, исходя из этого, строит иногда в качестве естественного вывода свои культурологические конструкции, которые (если только он их строит) не бросаются в глаза своей рельефной очевидностью, а, как правило, прячутся в закоулках многомерного подтекста, и это, я считаю, правильно: узелки задумки и швы ремесла не должны мозолить читателю глаза, всё должно выглядеть естественно и просто, как, например, у того же самого Бунина, Ивана Алексеича… Хотя…

                                                                                                                                                          14.08.93 (02-40)

Июнь 3

Естествослов. 15.Зверь

alopuhin

Из всего разнообразия нечеловеческого зверь есть ближайший родственник человека.

Однажды я шёл по улице и случайно нашёл обрывок какой-то газеты, где обнаружил заметку о правилах обращения с жеребятами: «К работе молодняк обычно начинают приучать в 2-2,5-летнем возрасте, когда у животного уже полностью сформировался костяк. В 1,5-2 года жеребчиков, которых не предполагают использовать для племенной работы, можно кастрировать.

Прежде чем приучать жеребёнка к работе, нужно дать ему привыкнуть к поводу и уздечке с удилами во рту. Поскольку даже при осторожном управлении существует вероятность поранить жеребёнку рот удилами (а это может навсегда отбить у него желание работать), лучше их обмотать марлей.

В течение первых двух-трёх дней взнузданного жеребёнка ставят на 2-3 часа в стойло, обязательно привязывая его за недоуздок (а не за уздечку) на короткий повод. В привычной для него обстановке он легче свыкнется с надетой упряжью. Чем спокойнее животное, тем быстрее его можно приучить к работе. Обращаться в этот период с ним нужно особенно терпеливо и ласково, при плохом обращении у лошади портится характер, она становится норовистой, начинает бить задом и кусаться«.

Читая всё это, я невольно видел на месте этого жеребёнка себя: не раз окружающие люди пытались проделать со мной нечто подобное, не утруждая себя проявлением нежности и ласки, и тогда я тоже становился норовистым, я брыкался и кусался, я не хотел стоять в стойле и срывал с себя всяческие узы. И конечно — у меня испортился характер…

Хочу привести большую цитату из Мартина Бубера (из его книги «Я и Ты») — самого нежного и тёплого из всех известных мне философов:

«Глаза животных наделены способностью говорить необычайным языком. Независимо от содействия звуков и жестов — только взглядом, и поэтому наиболее впечатляюще — глаза животных выражают тайну их заточения в природе, их страстное желание становления. Это таинственное состояние ведомо только животным, только они могут приоткрыть его нам — состояние, которое позволяет лишь приоткрыть себя, но не раскрыть до конца. Язык, которым оно говорит о себе, есть то, что он выражает: страстное желание — метание твари между надёжным растительным царством и царством духовного риска. Этот язык есть запинание природы при первом прикосновении духа — перед тем, как она отдастся его космической авантюре, которую мы называем человеком. Но никакая речь никогда не воспроизведёт то, что дано знать и засвидетельствовать запинанию.

Иногда я смотрю в глаза домашней кошке. Не то чтобы прирученный зверь получил от нас (как нам иногда представляется) дар истинно «говорящего» взгляда: нет, он получил лишь ценой утраты своей первоначальной непринуждённости способность обращать свой взгляд на нас — чудовищ. Но вместе с тем в этом взгляде, в его предрассветных сумерках и потом в его восходе проступает нечто от изумления и вопроса — чего совершенно нет в тревожном взгляде неприрученного зверя.

Эта кошка начинала обязательно с того, что своим взглядом, загорающимся от моего прикосновения, спрашивала меня: «Возможно ли, что ты имеешь в виду меня? Правда ли, что ты не просто хочешь, чтобы я позабавила тебя? Разве есть тебе дело до меня? Присутствую ли я для тебя? Разве есть тебе дело до меня? Присутствую ли я для тебя? Здесь ли я? Что это, что исходит от тебя? Что это объемлет меня? Что это во мне? Что это?!» (Здесь Я — заменитель отсутствующего у нас слова, смысл которого — обозначение себя без «ego», без «Я»; под «это» следует понимать струящийся человеческий взгляд во всей реальности его способности к отношению.) Только что так великолепно расцвёл взгляд зверя, язык страстной тоски — и вот он уже закатился. Мой взгляд, конечно, длился дольше; но это уже не был струящийся человеческий взгляд.

Поворот земной оси, с которым началось событие-отношение, почти сразу сменился другим, который его завершил. Только что мир Оно окружал меня и зверя; потом излилось из глубин сияние мира Ты — пока длился взгляд, — и вот уже оно погасло, потонуло в мире Оно.

Рассказ об этом маленьком эпизоде, который повторялся со мной несколько раз, — это свидетельство о языке этих почти неуловимых восходов и закатов духа. Нигде больше не ощущал я с такой силой недолговечность реальности отношения с существом, возвышенную печаль нашего жребия, роковое превращение в Оно всякого единичного Ты. Потому что в других случаях между утром и вечером события был свой, хотя бы и короткий, день; здесь же утро и вечер безжалостно сливались друг с другом, светлое Ты явилось — и исчезло; было ли на самом деле снято с нас, с меня и зверя, бремя Оно, пока длился взгляд? Я всё же мог потом размышлять об этом, а зверь из запинания своего взгляда погрузился обратно в тревогу — без языка и почти без воспоминаний.

О, как он мощен, континуум мира Оно, и как хрупки проявления Ты

Есенин, наш русский буддист (по своему отношению ко всему живому) выразил это тёплое, сердечное Ты в своих замечтальных стихах:

Счастлив тем, что целовал я женщин,
Мял цветы, валялся на траве
И зверьё, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове

                                                                                                                                                     8.09.96 (14-27)

Апрель 15

Рождение и вынашивание истины

alopuhin

Не заимствуй истину, она должна быть только твоя. Истина должна родиться в тебе, она не может быть приёмышем. Когда женщина не может родить ребёнка, она берёт приёмыша, надеясь, что это сделает её матерью. Но если женщина не выносит дитя в матке все девять месяцев, она не сможет стать матерью. Эти девять месяцев значат так много — мать и ребёнок являются одним целым, они пребывают в гармонии. Ребёнок дышит лёгкими матери, его сердце бьётся в ответ на биение материнского сердца.

Психологи утверждают: музыка действует на человека столь чарующе потому, что, ещё не родившись, он слышал, как бьётся сердце его матери. Без этого… если ребёнок рождается из пробирки — впрочем, похоже, скоро все будут рождаться из пробирки, — такой ребёнок, скорее всего, не будет испытывать никакого влечения к музыке, он будет начисто лишён всякого чувства музыкального ритма. Он будет холодным — холодным как лёд, — ведь он не знал тепла, он не был в животе у матери. Он как бы и не будет человеком — ведь ребёнок постоянно меняется в зависимости от настроения матери. И это не односторонняя связь. Мать тоже меняется в зависимости от настроения ребёнка — происходит постоянный взаимообмен. Все эти девять месяцев беременности самопожертвование, родовые муки необходимы женщине, иначе она что-то упустит.

То же самое можно сказать об истине — ты должен стать ей матерью, ты не можешь удочерить её.

Медитация означает отказ от всего удочерённого и усыновлённого. Она даёт тебе свободу и возможность познать то, что внутри тебя.

(с) Ошо «Утренние и вечерние медитации», изд-во «София», 2010, с 313

Апрель 8

Этюд в тёмных тонах (8.06.2000)

ночь
alopuhin

Служебные цеха покрыты чёрной резиной. Сетуем с сослуживцами на технические неисправности во вверенной нам аппаратуре… Некая служебная дама вьётся там и сям…  Дают мне фотку — разглядываю её… Новые чёрные стулья появились в моём цеху… Женщина поёт за моим правым плечом… В воздухе повисло имя Жан

На чёрном резиновом полу с удивлением обнаружил три посверкивающих иголки — одну большую, другую поменьше, третью ещё меньше — нагибаюсь, чтобы их поднять

Март 11

Загадочный мускус поэта (24.08.1999)

Ночь. Я — в липкой обильной грязи и общенародных плевках — падаю и встаю, падаю и встаю, падаю и встаю… Но, слегка обмывшись в близлежащей лужице, должен бежать в лабиринты и этажи гигантского круглого, без углов, здания, где ждёт меня некое суровое долженствование — работа в бригаде, напоминающая нечто столярно-слесарно-портняжное… Но я страшно, страшно опаздываю — и несусь что есть силы (иначе получу разнос), несусь сверху вниз… И всё-таки я опоздал: прибежал вниз, когда бригада, закончив работу, дружно спала за своими столами (уронивши головы на руки).

— А! Гори оно!.. — махнув рукой, ухожу всё в те же лабиринты и этажи (вверх).

Встретив делегацию неких официальных женщин, иду с ними на какую-то торжественную презентацию в качестве поэта… А потом, после презентации, оказываюсь завлечён одной из продолговатых женщин в её уютную каморку, что находилась в том же круглом здании. Но прежде за спиной — за одним из лабиринтовых поворотов (налево) здания — услышал удивлённо-восхищённые возгласы женщин из той делегации (которые не знали, что я их слышу) о странном и загадочном мускусе поэта (то есть источаемую мной заурядную вонь общенародных плевков и грязи они приняли за нечто особенное)… В каморке продолговатой женщины замечаю, что она пьяна…

В распахнутое окно настойчиво пялится кошачье личико в крови: продолговатая с трудом (пьяная!) наклоняется к окну и носовым платком бережно отирает сие личико от крови…

Март 8

О деревьях, глубинах, волчьем чутье, «М-Ж», блюзе и мартовском морозе (I.15, 16, 17, 18, 19, 20)

15.

alopuhin

В столице деревьев не видно, хоть их и навалом, весь образ московского житья их, бедных, затирает и заставляет смириться с участью изгоев. Вдали же от столицы, средь маленьких городков и посёлков, деревья — полноправные существа, там они — почти уже человеки и несут на вольготно распластанных ветвях собственное, древесное своё достоинство: «Молчи, скрывайся и таи»…

                                                                                                                                       5.03.93 (00-17)

16.

Человеческие дрязги, разборки — это уже скучно; теперь интересны нечеловеческие связи, фактура, структура, безнадёжность извечного разгребания предметного смысла…

Кто-то снял уже проблему любви, кто-то — проблему прозы, поэзии, пустопорожнего переливания словесных масс… Перехожу на приём.

                                                                                                                                        7.03.93 (02-35)

17.

Аркадий Штейнберг:

                                                   Я не волк, а работник, — и мной не забыт

                                                   Одинокой работы полуночный быт…

Сказано хорошо, в своё время…

Но я-то ведь вот именно — волк, хоть полуночный быт — родная моя стихия, но при чём здесь работа, в страдательном, русском её смысле?..

                                                    Работай, работай, работай:

                                                    Ты будешь с уродским горбом

                                                    За долгой и честной работой,

                                                    За долгим и честным трудом…

Нет. Я именно волк — со стоячими ушами и острой мордой соглядатая. И нет мне имени и срока, — ослепший, иду я по нюху…

                                                                                                                                             7.03.93 (02-45)

18.

Женщина то и дело макияжится, переодевается, переоблачается, маскируется, лицедействует, норовя окрутить, одурачить, соблазнить, поставить себе на службу свободу и независимость очередного мужика, а потом, потом видно будет, ведь женщина — она здесь, сейчас, и вся всегда полна собой — и в этом, может быть, главное её достоинство, или главный недостаток, или главное отличие, — баба и мужик живут в разных временах, в разных ритмах, они обречены на вечное рассогласование фаз и амплитуд, но ведь они, мужик и баба, всё-таки нерасторжимы, ибо единство их основано на принципе дополнительности, отсюда извечно одновременное — и притяжение, и отталкиванье…

Союз «эм-же» — самый парадоксальный оксюморон в мире, самый ледяной огонь и самый огненный лёд…

                                                                                                                                                 8.03.93 (16-21)

19.

В Америке настоящий блюз подвластен только чёрным… но теперь, как выясняется. уже и некоторым русским эмигрантам, что «отчего-то вдруг сумели» раскусить загадочную, изнывающе-тоскующую, комплексами прежнего покорно-бунтующего рабства навсегда уязвлённую душу этой, и в самом деле сугубо чернокожей и, на первый взгляд, чрезвычайно простенькой, гармонии, куда, однако, намертво впаяна роковая пружина из гремучей смеси ненависти и любви, восторга и тоски, тесноты и воли, отваги и страха, жестокости и нежности, холода и тепла, боли и наслаждения, покоя и страсти, горя и счастья, войны и мира…

Загадочная чёрная душа…

                                                                                                                                                 9.03.93 (16-15)

20.

Мороз и солнце! Д иииень чудесный…

Мороз ещё как будто зимний, а солнце… Солнце, оно уже изготовилось и жарить, и палить заиндевелые в исторической болтанке затылки затурканных пешеходов, каковые как будто уже и привыкли к почти бесснежным нашим зимам, а тут вдруг бац! — понасыпало в марте, навалило снегу, и в запоздалой спешке приморозило; и держатся вместе из последних сил, закрывая ослепшие почти уже глаза на дневные поползновения солнца и день ото дня всё более синевеющего неба, накрепко обнявшись, не уйдут по доброй воле, готовы к последнему бою со стихией зелёного тепла и нового света — упрямый снег и наспех одевающий его доспехами своими морозец.

                                                                                                                                                  9.03.93 (12-21)

Февраль 19

ДаоБуддоПофигически…

alopuhin

Даобуддопофигически

суету свожу на нет,

безоглядно-синкретически

принимаю белый свет.

Моё дело мне завещано,

как призванье, испокон,

как единственная женщина

и освобожденья стон.

Верю я или не верую

в провиденья благодать

лично мне с моей фанерою

пролетающей — плевать!

На рожон бумагорвения

пёр я, пру и буду прать,

лишь бы жаром вдохновения,

пропадая, воспылать!

Даже горе и отчаянье

вдохновенного творца

озаряются нечаянно

светом Божьего лица.

Неспроста давно замечено,

что важней не что, а как:

глубиной противоречия

жизни вертится ветряк!..