Христианство не проповедует уважения к окружающей человека природе, ко всякой большой и малой её части — к каждому слону и каждому волку, к каждому суслику и каждому моллюску, к каждому дереву и каждому кусту, к каждой крохотной былинке и каждой ничтожной мухе (не говоря уже о комарах, тараканах и клопах). Такое уважение выказывали иногда лишь отдельные христианские мыслители, например, Франциск Ассизский, отдельные старцы, Альберт Швейцер своей теорией «благоговения перед жизнью» (хотя к моменту рождения этой своей концепции он уже отошёл от теологии в божественно дикие африканские дебри).

Хотя, конечно, христианство осуществляется в неидеальных, земных условиях, и критикуем мы не его, а себя в нём. К тому же, оно так или иначе умягчает нравы (ой ли?), зовёт человека к добру (кто нас только к нему ни звал), и пусть человек не является даже искренним христианином, он во всяком случае не будет от этого более грешным, чем он есть, а добра может сделать больше или зла — меньше, — есть такой шанс (а если даже и нет, то дело не в этом, а в том, чтобы больше было свободы для витания духа). Задача христианства не в том, чтобы давать какие-то гарантии, а в том, чтобы сдвинуть человека с мёртвой точки, чтобы помочь ему освободиться от тупого самодовольства и пробудиться от спячки духа.

Человек — существо живое, текучее, хитрое, лицемерное и не слишком благородное, — чтобы убедиться в этом, достаточно всего лишь внимательнее понаблюдать за самим собой. История человечества убеждает, что бороться с этими лихими наскоками и с шашкой наголо — бесполезно.

Если в большой физике законы сохранения (как выясняется) действуют не всегда, то в отношении человека они, во всяком случае на макроуровне, вроде бы ещё действуют: человек диалектически противоречив и себе не равен и не верен, он текуч, изменчив, отдельные части его тела и души то теряют энергию, то обретают её, то обмениваются разными её видами между собой, то чахнут, то оживают вновь и т.д.

Если человек в чём-то одном хорош, то в другом обязательно плох: только одни это плохое маскируют более умело, а другие менее умело. Другое дело, что одни недостатки замаскировать, по определению, проще, чем другие: у одного, например, бородавка на носу, а у другого — на спине…

Лобовое и насильственное нападение человека на самого себя с целью искоренения тех или иных своих недостатков не приводит ни к чему хорошему: человек подсознательно увёртлив и хитёр в том, чтобы сохранить неизменным свой статус-кво.

Самовоспитание должно сводиться к искусству всё большего и большего овладения своим бессознательным, которое при этом должно всё больше и больше переводиться в область сознания. Не нужно с собой бороться — просто нехотя и ненавязчиво отслеживайте себя, отслеживайте не отслеживая, то есть необходимо трезво осознавать и понимать всякое своё побуждение и движение, но осознавать и понимать помимо всяких усилий артикуляционно внятного, последовательно-аналитического, «дневного» осознания и понимания: самоосознание своих внутренних импульсов должно осуществлять себя в снятом виде — на  грани сознательного и бессознательного, заступающей за пределы собственного «Я». Ясное дело, идеально это проделывать невозможно, да и не нужно. Не надо ничего себе навязывать. Не надо себя насиловать. Иначе подавленное побуждение будет вытеснено иным способом (лазейка всегда найдётся) и может вдобавок развиться, подобно летящему с горы снежному кому, в более сложный и цепкий автономный комплекс, вытравить который уже намного труднее. Некоторые недостатки (если не все) необходимо даже себе попросту прощать, главное их осознавать, то есть вовремя выносить из тьмы иллюзий и тупорылого самодовольства на свет полноценно-целостного восприятия (конечно, с чересчур преступно-патологическими наклонностями примиряться таким образом негоже).

Мы в России пережили грандиозный экзистенциальный опыт государственно-деспотического атеизма, тоталитаризма и жесточайшей унификации, когда от нас самым лобовым и прямолинейным образом требовали быть исключительно добропорядочными, достойными, хорошими людьми, когда нас воспитывали в соответствии с т.н. «моральным кодексом строителя коммунизма» (в основных своих положениях совпадающим с внешним риторическим настроем христианского гуманизма), воспитывали («грузили») упорно, настырно, везде — в семье, детских садах, школах, армии, на предприятиях, стадионах, улицах, в театрах, кинотеатрах, домах культуры, в ресторанах, столовых, магазинах и прочих местах общего пользования… И что же? Оказывается, столь изнуряюще-твердолобое и вездесущно-всеохватное воспитание не дало нам ничего, кроме ожесточения, многочисленных психических комплексов, социального инфантилизма и конформизма.

Для конкретного человека Бог есть путь к Богу, путь к свету всеохватного смысла, который не обязательно требует особого трансцендирования, свойственного мыслителям, поэтам и просветлённым мудрецам. Для этого пути не требуется никаких внешних, показных движений или специальных упражнений, или чего-нибудь такого особенного… Это, собственно, самый лучший и надёжный путь хотя бы уже потому, что для него на самом-то деле никогда ничего и не нужно, совсем ничего — ни жадных страстей, ни жалких познаний, ни явных поступков, ни занудных проповедей, ни безумных заклинаний, ни смиренных поклонов, ни мыслей, ни слов, ни надежд, ни упований, ни даже веры — ни-че-го: то, что не явно, и постигается неявно, так, между прочим…

Несколько минут отдохновенной тишины и покоя — и вот уже просветлённое Присутствие здесь, с тобой, рядом, в тебе…

© Copyright 2012 Андрей Лопухин, All rights Reserved. Written For: НОВАЯ ЖИЗНЬ