Изосим — игрок по рождению (игроками не становятся, игроками рождаются): пристрастился к игровым автоматам на Казанском вокзале, особенно к одному из них, ибо норов его изучил, взнуздал и склонял уже на свою сторону, выигрывая всякий раз уже сотнями тысяч российских рубликов, чем привлёк к себе внимание воротил вокзального рэкета, которым временами слегка отстёгивал на мелкие расходы и с которыми в конце концов скорешился ввиду редкого своего таланта, вдобавок же его, Изосима, кавказские привычки и замашки («здесь тебе не тут«) сыграли здесь свою, прямо скажем, не последнюю роль.
Но особенно его, как он говорит, поразила сложная иерархическая структура закулисной вокзальной жизни. Кого там только нет!.. Семи-восьмилетние беспризорники и на редкость деловитые подростки на побегушках у своих хозяев, нищие, калеки, бомжи, алкаши, наркоманы, продавцы телефонных монет и жетонов, газет, порнографии, контрафактных алкоголя, пива, сигарет, наркотиков, шмоток, многих других товаров (вплоть до автозапчастей), мелкие воришки и респектабельные воры, спекулянты билетами и услугами, бомбилы (водители частного извоза), грузчики и прочие мелкие вокзальные служащие с их внештатными посредниками-прилипалами, содержатели подпольных притонов и гостиниц, проститутки и их дородные «мамки», с потрохами купленные менты…
И всё это сплетено в единую непотопляемую систему, которая дышит, живёт, ширится, разрастается, укрепляет день ото дня свои всё более и более сплочённые ряды…
«Фантастика… никогда бы не подумал, — говорит Изосим, — это целый огромный мир«…
7.09.93 (20-59)
«Жалобно стонет ветер осенний«, — поёт из приёмника Изабелла Юрьева (Изабелла Даниловна), которой сегодня исполнилось некоторое количество лет (сколько именно, об этом приёмник вежливо умалчивает).
А вот теперь — «Мы странно встретились и странно разойдёмся»… Что-то про «наш роман«, который закончен, про красоты и чудеса «далёких дивных стран», а потом — «и вдаль бредёт усталый караван«… Ах, этот манящий, этот экзотический караван…
Другая песня — «Белая ночь, милая ночь, светлою мглой здесь нас укрой»…
А вот и коронный номер — «Саша»: «Саша, ты помнишь наши встречи в приморском парке на берегу, Саша, ты помнишь тёплый вечер, весенний вечер, каштан в цвету? Нет ярче красок нигде и никогда, Саша, как много в жизни ласки (? — А.Л.), как незаметно бегут года«…
Все эти слова довольно случайны, подогнаны друг к другу кое-как, наспех, но, но… Да, снова это самое непонятное «но»…
Ещё очень (даже больше, чем очень) люблю, как это делают Пётр Лещенко, Алла Баянова (год назад удалось попасть на её сногсшибательный концерт в театре эстрады)…
Удовольствие, мысль, страдание, страх, социально-культурные стереотипы и насилие очень тесно связаны между собой. Многие люди испытывают удовлетворение, удовольствие от своего насилия, от своей враждебности, неприязни к кому-то, от ненависти к определённой группе, что отличается от других цветом кожи, образом жизни и поведения, своими представлениями о чём-либо, своей верой и т.д. Однако при состоянии ума (ахимса), где прекратилась склонность к такому (и всякому иному) насилию, в носителе сего ума пробуждаются такая радость и такой восторг, которые весьма далеки от низменного удовлетворения, получаемого от насилия со всем присущим ему негативизмом.
Чтобы не жить в постоянной войне друг с другом и не страдать от этого негативизма, нам необходимо дотянуться до корней всякого насилия, иначе мы никогда от него не освободимся. Стоит нам увидеть его исходную природу в самих себе, и мы легко скинем с плеч тяжкую ношу злобы и страха, делающую из нашей жизни сплошную каторжную повинность, и обретём гармонию с окружающим нас миром, то есть сможем увидеть в нём свет, радость и любовь, чтобы ответить ему благодарной взаимностью, чтобы самим излучать свет, радость и любовь.
Многие объясняют собственное насилие насилием, существующим во внешнем мире, и опасаются проявить своё миролюбие и пацифизм, чтобы-де этот мир не надругался бы над ними, такими мягкотелыми и незащищёнными. Однако подобное объяснение говорит только о том, что эти люди не умеют ещё жить в состоянии подлинного внутреннего мира, в состоянии внутренней свободы от внешних рефлекторных мотиваций ко злу и к ответной вражде, взаимному насилию (мол, раз они так, то и я так!). Тот, кто реально пребывает в состоянии подлинного внутреннего ненасилия, вообще не имеет с внешним миром никаких проблем и конфликтов.
Насилие — в широком смысле этого слова — как природная агрессия организма, как имманентная склонность всего живого к экспансии, ко всё более и более широкому распространению собственного доминирования свойственна каждому из нас.
Насилие — это не только то, что происходит, когда кого-то, например, убивают, избивают или насилуют. Сказанное в запале слово — это тоже насилие. Когда мы толкаем кого-то локтями, пробираясь куда-то в толпе, когда мы из страха покоряемся приказу, каким бы нелепым он ни был и т.д., — это тоже насилие. Когда мы пытаемся принудить кого-то или даже себя к чему бы то ни было, даже к любви, — это тоже насилие.
Вы проявляете насилие, когда идентифицируете себя с чем-то внешним — с той или иной религией, мировоззрением, расой, национальностью, традицией, страной, городом, семьёй, командой, предприятием, цехом, профессией, званием, титулом, квалификацией, наградой, должностью. Вы проявляете насилие, когда отождествляете себя с той или иной внешней системой, структурой и статусом: тем самым вы отделяете себя от тех, кто отождествляет себя иначе, тем самым вы определяете кто для вас свои, а кто чужие, вы устанавливаете барьеры и перегородки между теми, кто вам близок и теми, кто вам чужд. Но Тот, Кто сказал: «Любите врагов ваших», тем самым призывал нас принять и понять всё человечество, а стало быть не плодить, а разрушать в самих себе эти самые барьеры отчуждения и непонимания, а точнее, подниматься над собственными стереотипами, пристрастиями и предрассудками, собственными укоренившимися представлениями и мнениями. Такая любовь требует быть живым и пластичным, всевосприимчивым и терпимым к тому, что большинство людей рефлекторно отвергает, и к тому, что не приемлет меньшинство. Такая любовь требует быть открытым и незащищённым не только перед внешним миром, но и перед самим собой. Такая любовь требует быть непреднамеренным, спонтанным и простодушным, но вместе с тем и настолько бесстрастным и бдительным, чтобы успеть упредить собственные рефлекторные реакции на внешние раздражители, дабы в зародыше их пресечь, если они чреваты страхом, неприязнью, гневом и враждебностью (а чтобы пресечь, достаточно просто ясно увидеть).
Такому всеприятию, такой необусловленности, такой независимости, такой любви необходимо учиться. Иногда на такое учение уходит целая жизнь.
Начав учиться ненасилию (а точнее, медитативной осознанности того, что есть), мы должны сначала ясно и полно увидеть собственное насилие, то есть наше автоматическое побуждение делить всё и вся на своё и чуждое, надо пока перестать его либо осуждать, либо оправдывать, надо научиться смотреть на него беспристрастно, бесстрастно. Смотреть внимательно и дотошно. Отбросив все мнения и суждения по этому вопросу.
Всякий социум всегда и везде морально оправдывает и культивирует множество видов насилия. Прежде всего он оправдывает и культивирует те или иные влияния и обусловленности, разделения и структурирования, которые, в свою очередь, и порождают насилие.
Когда вы защищаете вашу семью, страну, её символы, достоинства и милые сердцу недостатки, вашу веру, ваши воззрения, ваши принципы и догмы, когда вы защищаете то, чем вы владеете или хотите владеть, вы порождаете гнев и вражду.
Весь вопрос в том, можете ли вы посмотреть на свой гнев и свои пристрастия без гнева и пристрастия, как нечто отдельное от того, чем они, по вашему мнению, обусловлены, то есть без оправдания и осуждения. То есть — объективно. Я могу увидеть вас в истинном свете лишь тогда, когда буду смотреть на вас независимо от того, испытываю ли я к вам вражду или считаю вас прекрасным человеком, лишь тогда, когда смогу абстрагироваться от своих субъективных пристрастий по отношению к вам (а иных и не бывает). А это не так просто.
Гнев, неприятие, насилие — всё это часть меня, часть, с которой я так сросся, что отождествляю себя с нею, и взглянуть на неё бесстрастно, неумолимо и настойчиво мне очень трудно. И я не смогу этого сделать до тех пор, пока это не станет для меня важнее, чем пища, секс, положение в обществе, ибо глубинная склонность к насилию, которую я когда-то, по глупости своей, оправдывал и которой я раболепно служил, меня развращает, уродует, стесняет и губит, как губит и весь мир, и поэтому я хочу увидеть её и понять, чтобы возвыситься над ней, чтобы стать выше собственных привычных низостей, которые общество в массе своей приемлет и даже всячески культивирует.
Однако возвыситься над насилием — не значит его подавить, игнорировать или с ним смириться. Я должен его увидеть и тщательно рассмотреть сразу и во всех его связях, для чего должен вникнуть в него со всем возможным бесстрастием и абстрагированием, со всей возможной остротой и непреклонностью, со всей возможной ясностью и свежестью ума, очищенного от его привычной обусловленности. Для этого придётся со всей возможной бдительностью держать на контроле все свои привычные повседневные реакции на внешние и внутренние раздражители, тренируя свой ум быть живым и юрким, как верная вам собачка (ум — это и есть ваша служебная собачка, инструмент вашего сознания, что соприродно всей вселенной и этой собачке не по зубам).
Многие из тех, кто хочет избавиться от насилия, находят себе идеал ненасилия, наивно полагая, что следуя тому, что по смыслу вроде бы противоположно насилию, они смогут от него избавиться. Такими идеалами полны наши священные книги, наши мировые религии, но как бы мы им ни внимали, мы не стали от этого менее склонны к насилию. Создавая себе фиктивныймир идеалов и искусственных ценностей, мы попусту растрачиваем и рассеиваем свою энергию и своё внимание.Человек, по-настоящему ищущий истину, вообще не имеет идей, чтобы воспринимать всё, что есть, таким, каково оно есть вне зависимости от чьих-то субъективных представлений (а все идеи заведомо субъективны).
Вы, например, признаёте тот факт, что кого-то не любите или даже ненавидите: если вы глубоко и всецело им проникаетесь без всякого о нём суждения, ничего от него и себя не требуя, он просто сходит на нет. Если же вы начнёте требовать от себя кульвировать стремление к идеалу, вы тем самым включаете самоосуждение, ибо выстраиваете иерархию обусловленных этим идеалом ценностей, в которой идеал — сверху, а вы снизу.
Говоря: «Я не должен ненавидеть, я должен стремиться к любви, ибо ненавидеть плохо, а любить хорошо», — вы оказываетесь в мире лицемерия и двойных стандартов.
Жить полно, жить всецело в данном мгновении, в Здесь и Сейчас — значит жить в том, что есть без какого бы то ни было оправдания или осуждения, жить предельно осознанно, спонтанно и бдительно — только так вы начнёте понимать факт вашей неприязни (или иной какой-нибудь факт) столь целокупно, что он попросту испарится, не выдержав такой тотальной и непреклонной медитативной пристальности (что, между тем, ненарочита и легка, как пушинка). Стоит ясно и чётко увидеть проблему — и она решена.
Мы чересчур поспешно судим окружающих нас людей, наделяя их своими ментальными ярлыками, в чём и проявляется превратность любых представлений нашего ума, проистекающая из инструментальной узости его эго-функциональных возможностей.
Мы и окружающие нас люди движимы каждый своими собственными обусловленностями и стереотипными пристрастиями, по крайней мере, на поверхности наших взаимоотношений. Под влиянием эго твои чувства, мысли и конкретные поступки мотивированы страхами и желаньями. Поэтому входя в отношения с другим человеком, ты либо его боишься, либо что-то от него хочешь.
Из-под этого пагубного влияния своего эго-ума, искажающего окружающий мир, ты можешь выйти только тогда, когда научишься устремлять львиную долю своего внимания в сферу непреходящего Настоящего, в Здесь и Сейчас, где у тебя пропадает желание использовать окружающих тебя людей в интересах своей загребущей самости, вечно строящей планы по своему доминированию над остальными самостями, на которые ей всегда наплевать.
Если ты полностью, всецело присутствуешь в моменте общения с другим человеком, ты отстраняешь на задний план умозрительную идентичность, какой ты его, этого человека, автоматически-бессознательно наделил, исходя из своих превратных представлений о его предполагаемой жизни в прошлом. Главное — сохранять при этом в себе внутренню тишину и бдительный покой, подобный зеркальной поверхности озера в момент абсолютного штиля.
Если во взаимоотношениях с другими людьми нам удаётся выйти за границы своих суетливых желаний и опасений, их место тут же занимает безмятежно-божественное приятие, всевосприимчивость, бесстрашная душевная открытость, прощение, эмпатия, сострадание, мир, а иначе говоря, любовь — любовь, в самом широком смысле этого слова. Узколобому эго такая беззащитная, такая рискованная широта не по нутру, ведь при этом оно теряет своё машинально-рефлексивное главенство, благодаря которому оно прежде могло подпитывать свою силу и властно навязывать всем и вся свою заведомую «правоту».
Воспринимая с любовью и нежностью всякое мгновение Здесь и Сейчас, каждый встреченный тобою человек является тебе в ауре этой любви и нежности, и тогда к тебе нисходит его принимающее понимание, идущее не от ума, а от сердца, для которого всё во вселенной заведомо ей конгениально — соразмерно. Это приятие-понимание бессловесно, безпонятийно — без-умно.
Эго ума старается первенствовать над другими и торопится себя им навязать как более высшее, более главное «я», чем порождает вокруг себя напряжённое поле конфликта и стресса. А мирное, сердечное всеприятие заранее склонно к нивелированию и даже умалению собственной самости, а стало быть к тишине и слушанию — психотерапии — другого существа. Как сказал поэт — «тишина есть лучшее из того, что слышал». Учитесь погружаться с вашими любимыми, вашими друзьями и знакомыми в совместное поле взаимной тишины, в медитативное поле покоя и воли, и тогда ваши отношения обретут незримое пространство, в котором они смогут по-настоящему развиться и расцвести.
Другой — это либо ад, либо — твой духовный учитель. И это относится не только к отношениям с людьми, но и с любыми окружающими тебя объектами — более или менее живыми. Либо ты с корыстным пристрастием используешь их для подпитки дутых амбиций своего эго-ума, чувства своей важности в глазах общества и мира, либо без своих ментальных проекций и пристрастных интерпретаций принимаешь их собственную уникальность и даже испытываешь признательность за их существование.
Древняя мудрость гласит, что всё окружающее есть лишь твоё собственное отражение, что при случае и поможет и спасёт, если только ты будешь бдительным и внимательным к тем знакам, которые это отражение тебе преподносит.
Задумайся, каково качество твоего контакта не только с твоими близкими друзьями и членами семьи, но и с продавцом магазина, и с клиентом твоей компании, и с парковщиком на автостоянке, и с кассиром в банке.
Только чуть заостри внимание, лиши своё восприятие обыденной, привычной машинальности, создай в душе священное благоговение, высшую, духовную тишину, из которой являются в этот мир все вещи, все его существа; только прояви тотальное восприятие того, что видишь и слышишь, откройся с бдительным спокойствием навстречу тому человеку, какого видишь перед собой, забыв о его социальном статусе (ведь ты вневременное божественное существо, и этот, встреченный тобою человек, вневременное божественное существо), — и тогда пусть на мгновение, но прорвётся сквозь горизонтальные маски социума и привязанности убогого быта бессловесная вертикаль ничейного Духа, и на свет божий явится вдруг та глубинная реальность, реальность высшего смысла, ради которого мы и рождаемся заново каждый день, каждый час, каждую секунду своего пребывания на матушке-земле…
Внеположная нам природа — поля, моря и горы, животные и растения ещё не забыли того, что, увы, забыли многие из нас, ещё не забыли быть — быть в тишине, быть собой, быть там, где только жизнь и есть — Здесь и Сейчас.
Почти природу своим тотальным присутствием, нивелируй своё суетливое эго, смотри и слушай.
Смотри, как каждая птичка, каждая травка сполна является собой и, не сознавая отчётливо собственной самости, не озабочена формированием и защитой собственного представления о себе, что только искажает восприятие и понимание окружающей реальности. Им это без надобности. ведь они и так тождественны себе. Тигр — это тигр. Роза — это роза.
Постоянное созерцание природы освободит тебя от эго — вечного нарушителя мира и спокойствия.
Услышь звуки природы: шорох листвы на ветру, стрёкот насекомых, падение капель дождя, радостное птичье пение на рассвете. Проникнись этим слушанием всецело. Ощути восторг от того, что за этими звуками тебе открывается нечто такое, что не высказать никакими словами.
Твоё уникальное тело создал не ты, и значит — не тебе в конечном счёте дано им всецело управлять. «Мы не хозяева в собственном доме» (К.-Г.Юнг).
Внимая природе, позволь развернуться незримому пространству безмыслия, пространству не-ума. Когда ты приникнешь к ней таким путём, природа откликнется и вспомнит о вашем с ней изначальном братстве.
Сегодня я попал под дождь и стал было сетовать на козни изменчивой природы, но прежде чем вспомнить пресловутые строки Эльдара Рязанова («У природы нет плохой погоды») увидел замечательного грача, что как ни в чём не бывало сидел себе на ветке апрельского тополя и, кажется, даже почти улыбался. «Он-то ведь тоже весь мокрый от дождя», — подумал я о сей чёрной птице и устыдился своего стереотипно-обывательского взгляда на окружающую природу, что своими дарами всё пытается нас, толстокожих, хоть как-то растормошить и пробудить от многовековой спячки, а мы всё настырно сопротивляемся…
Наблюдай животное, дерево, цветок. Осознай, как они покоятся в Сущем. Это и есть само Сущее. Они всегда аутентичны сами себе. С их природным достоинством и врождённой чистотой. Но чтобы это увидеть, необходимо забыть автоматическую привычку нашего ума всё именовать и навешивать на всё ментальные ярлыки. Гармония и святость природы присуща всем нам — и если бы мы об этом вспомнили, мы бы обрели себя, успокоились и начали бы жить сначала, с чистого листа.
Вот ты дышишь — вдох, выдох, вдох, выдох… Но твоё ли это дыхание? Нет! Строго говоря, это дыхание природы в тебе, да и ты сам — та же природа. Чтобы дышать, тебе не надо постоянно думать о своём дыхании — природа, что властвует тобой, сама знает, когда и как тебе дышать. Попробуешь остановить дыхание, но вскоре природа в тебе победит — и ты снова начнёшь дышать.
Недаром на контроле за дыханием основаны многие практики йоги (пранаяма) и буддизма (медитации). Планомерно удерживая внимание на собственном дыхании, освобождаешься от посторонних мыслей, от собственного «я» и в конце концов обретаешь энергию неприрученной природы и внутреннее пространство необусловленного сознания.
Чтобы снова объединиться с Бытиём, тебе нужен наш главный учитель — природа, мать наша. Но не только мы нуждаемся в природе — она тоже нуждается в нас, как своих выразителях и весьма способных (хоть и хулиганистых) учениках. Через твоё видение, твоё осознание природа тоже начинает себя познавать и у себя учиться. Через тебя — в том числе и через тебя — она постигает не только свою стихийную неразборчивость и разрушительную силу, но также собственную красоту и святость.
Твой ум тщится отделить себя от природы — и поэтому он столь беспокойно мельтешит и егозит в твоём бедном сознании, чтобы ты не мог обнаружить прогала меж двумя мыслями, куда бы могло втиснуться то пространство тишины и безмерного покоя, каким обладают камни, деревья, травы и звери. Но ты должен постараться обнаружить то дополнительное измерение эмпатии и тишины, то измерение божественного умиротворения, измерение вечной природы, что находится над мыслью, вне мысли, за мыслью.
Природа начинает осознавать себя через тебя — ты же можешь осознать себя через природу, осознать свою безначальную и бессмертную безмерность, свою генеральную (и гениальную) ипостась — безмолвное совершенство.
Вы обусловлены — стоит это осознать, как вам станет понятна целокупность, целостность вашего сознания, где работает мысль и рождается отношение, то есть где пребывают и действуют, толкаясь и беснуясь, все потребности, наследственные предрасположенности, мотивы, фобии, удовольствия, вдохновение, желания, страсти, печали, радости, надежды, упования. Большую часть всего этого мы вытесняем в так называемое подсознание, а оставшуюся часть айсберга используем в текущей повседневности. Впрочем, отделение сознания от подсознания — вещь довольно условная и умозрительная: в действительности, в каждый момент времени всего лишь актуализируются те или иные участки сознания, тогда как все остальные участки находятся, как правило, в состоянии дремлющего поддежуривания.
Но если вы способны с одинаковым уровнем бодрствования и внимания охватить всю сферу своего сознания целиком, вы окажетесь в состоянии буддовости, состоянии пробуждения и просветления, при котором вам доступна вся целокупность жизни и сознания, которое благодаря целостному осознанию теряет все свои прежние деления и расколы, и даже более того — это осознание уже теперь насколько ваше, настолько же и общемировое, ибо в нём подчистую сгорает ваше умственное эго, отделяющее вас от неискажённой реальности и её неискажённого восприятия. Так становятся тотально целостным человеком.
Внимание и сосредоточение — вещи принципиально разные. Сосредоточение — это исключение периферии ради лучшего восприятия центра. Внимание же, бдительность, что является полным осознанием, ничего не исключает, а является вневременным срезом реальности ценой полного самоотречения и рискованной безоглядности, сжигающей мосты нашей жизни с двух концов, — это такая своего рода игра ва-банк, когда на карту с весёлым отчаянием поставлена вся жизнь. Это лишь на первый взгляд кажется чем-то очень трудным и малопонятным, а на самом деле этому совсем не труднонаучиться. Правда, для этого надо родиться художником, поэтом или хотя бы просто неординарно-творческим человеком, чтобы не считать время, потраченное на процесс созерцания, потраченным напрасно.
Если вы хотите понять красоту птицы, листа, муравья или человека, вы должны направить на этот объект всё ваше внимание, всю мощь вашего сознания — это и будет реальное осознание. А это может быть только тогда, когда вы по-настоящему в этом заинтересованы, то есть если у вас с этим объектом устанавливается сердечная и духовная связь (что, кстати, и есть самая что ни на есть настоящая любовь). В этот момент, в момент понимания — единения ума и сердца — ваше слияние с миром достигает своего пика, совершенства, когда вас, вашей самости, вашего эго больше нет, а есть лишь объект вашего тотального созерцания. Так — целостно — осознавать — это как жить в одной комнате с коброй. Вы волей-неволей следите за каждым её движением, вы предельно внимательны к малейшему шороху, который она издаёт, бдительность ваша является базовым фоном всего вашего существа, всего вашего сознания. В таком состоянии вы тотально владеете вашей энергией, которую не можете позволить себе растрачивать (как мы это делаем в нашей обычной повседневности) по пустякам, в таком состоянии вы наиболее адекватны вызовам наличной реальности и аутентичны собственной изначальной природе, то есть целостность вашей сущности являет себя здесь и сейчас — вне пространственно-временных проекций в бесплодные гамлетовские ловушки прошлого и будущего. Когда я голоден, я не сравниваю свой теперешний голод со вчерашним. Вчерашний голод — это бесплодная идея, воспоминание, симулякр. Когда месяц назад на мою бедную макушку с крыши пятого этажа обрушилась весенняя сосулька, я, исполненный тотальной властью надо мной сей нешуточной ситуации, только и сделал, что воскликнул в сердцах: «Ё…!» А можно — с такой вот мобилизацией собственного осознания — жить всё время, и даже ночью, во время сна (который при этом становится осознанным), а не время от времени, когда с нами случается что-то экстраординарное.
Тотально круглосуточной бдительности надо начинать учиться с наблюдения за самим собой, за собственными мотивами, побуждениями, движениями, мыслями, ассоциациями, настроениями и словами — что мы делаем и как делаем, как ходим, сидим, смотрим, думаем и т.д. Это подобно уборке квартиры и содержанию её в надлежащем порядке, что все мы делаем без расчёта на какое бы то ни было вознаграждение свыше. Без расчёта на то, что в комнате, где вы моете полы, вдруг откроется наглухо запечатанное осенью окно и вас обдаст свежим весенним воздухом, или в заваленной рухлядью кладовке, которую вы начали разбирать, чтобы после затяжной зимы найти там место для ненужных уже лыж, коньков, дублёнок и валенок, обнаружится вдруг неизвестная вам дверь, котрая ведёт куда-то туда, где вы никогда ещё не были… Это подобно нашей повседневной вежливости, элементарной опрятности и порядочности, когда мы стараемся быть добродетельными ради самой добродетели, то есть без всякого внеположного целеполагания.
Тотальная бдительность, медитативность не расчитана на выигрыш сверх того, чем она уже является сама по себе, но при удачном стечении обстоятельств вы можете протоптать к нему свою собственную непреднамеренную тропинку (только свою!).
Придерживайтесь срединного пути, будьте разумными, умеренными, спокойными, и тогда, если вам повезёт, окно, может быть, и откроется, и освежит вас блаженный весенний ветерок, но этого может и не случиться, ведь это зависит от равновесно-целостного состояния вашего сознания, которое можете понять только вы сами, бдительно за ним наблюдая и не стараясь придать ему какую бы то ни было форму, никогда не принимаю какую бы то ни было сторону, никогда ничего не отрицая, никогда ни с чем не соглашаясь, никогда ничего не оправдывая, никогда ничего не осуждая, то есть не делая осознанного выбора.
Благодаря такому — пустотному — осознанию, осознанию, в котором нет никакого выбора, быть может, и откроется таинственная дверь в незнаемое, куда вы шагнёте и вам откроется измерение целокупности бытия, измерение медитации, измерение, где нет ничего отдельного и противоречивого, где нет ни конфликта, ни времени, ни пространства…
Куда бы ты ни шёл, там ты и есть. То есть — здесь. Всегда — здесь. Либо ты это принимаешь, либо вступаешь в разрушительный конфликт с самим собой и миром.
Позволь текущему моменту настоящего быть таким, каков он есть и каким оно всё равно ведь будет — с тобой ли, без тебя… Воевать с реальностью, с собой, с окружающими людьми — бесполезно и крайне непродуктивно.
Мы культивируем конфликт ради утверждения и укрепления своего эго, ради придания ему самобытной отдельности, непохожести, за какую нынешняя цивилизация может наградить нас своими престижнымибонусами. А полная, безоглядно-самоотверженная сдача бытию это наше эго нивелирует, умаляет, смиряет донельзя. Делает нас последними. Но именно об этой ситуации Иисус Христос говорит: «И последние будут первыми». То есть через всеприятие и вольное самоумаление постигается истина и те ценности, что драгоценнее и дороже всякого эго, всего частного и конечного.
Привычка к противлению естественному ходу вещей приводит ко многим бедам — в том числе, например, и к канцерогенным заболеваниям.
Всякая нарочитость, искусственность, всякое чрезмерное усилие, направленное на некий гипотетический результат в виртуальном будущем, всегда приводит к стрессу, к конфликту, к деструкции и болезни, а вовсе не к успеху, к какому устремлено большинство членов нынешнего общества потребления.
Лишь в радостном единстве сердца и ума возможно подлинное — неконфликтное — делание, наиболее продуктивное из всех возможных. Так исполняется то дело, к коему мы изначально призваны природой, когда нам в кайф сам процесс его делания и когда мы не думаем болезненно о результате, который всегда приходит неожиданно и поэтому застаёт нас врасплох: но обескураженность эта нам в радость и в удовольствие. Вот это и есть подлинный успех, который всегда только лечит и никогда не калечит.
Делать что-то одно, не отвлекаясь ни на что другое, это значит быть тотально погружённым в то, что делаешь, отдавая этому всё своё внимание. Это действие сдачи себя бытию на поруки — и оно наделит тебя истинным могуществом.
Приятие того, что есть, ведёт тебя на более глубокий уровень существования, где твоё внутреннее состояние и самоощущение не зависит более от суждений ума с его делением на «хорошо» и «плохо».
Мысленно говоря «да» таковости жизни, принимаешь настоящий момент таким, как он есть, — внутри тебя будто распахивается некий простор, глубоко мирное и благодатное пространство.
И при этом на поверхности ты можешь быть весел в ясный, солнечный день и печален, когда холодно и льёт беспросветный дождь. Но ни счастье, ни несчастье уже всерьёз и глубоко, как прежде, затронуть тебя не могут. Твой внутренний покой (подобный бездонной чаше, наполненной водою всклень) потревожить уже невозможно. Разве что лёгкая рябь пробежит иногда по поверхности твоего безгранично-блаженного единства со всем и вся.
Ты остаёшься тем же живым человеком со всеми ему присущими проявлениями, однако всецелое приятие того, что ЕСТЬ («и ни в зуб ногой!»), открывает в тебе то вольготное измерение, что вовсе не зависит от каких бы то ни было внешних и/или внутренних условий и обстоятельств, от прихотливых эмоций и мыслей.
Для осознания бренности и преходящести всего, что существует в окружающей жизни, всякий уважающий себя йог практикует, например, помимо прочего, созерцание разлагающихся трупов людей и животных, а также глядя на обычного живого человека, должен всегда помнить о его неприглядных внутренностях и естественных нечистотах, какие обычно принято скрывать одеждой, гримом, благовониями, ароматизаторами, духами. Обычное своё тело, своё лицолюди не принимают в их натуральном виде, а стараются как-то дополнительно приукрасить и приблизить к тем глянцевым стереотипам, что диктуют обществу модные в этом сезоне нормативы (тренды) внешнего «успеха» (что, как мы уже выяснили, с неизбежностью порождают конфликты и стрессы, ибо воюют с самим естеством, самой природой и извечным божественным единством всего и вся, каковое никому нельзя победить по определению).
Сдавшись Настоящему, становишься текучим и пластичным, ибо в мире царствует лишь один неизменный закон, гласящий о том, что «всё течёт, всё изменяется» и что «нельзя дважды войти в одну и ту же реку» (закон великого Гераклита). Поэтому регулярная переоценка всех и всяческих ценностей — такая же естественная гигиеническая процедура, как утреннее омовение и чистка зубов, как периодическое отправление естественных надобностей. Мы не хозяева в собственном доме, в собственном мире, в собственном теле — и дом, и мир, и тело непрерывно умирают и снова рождаются, умирают и рождаются, умирают и рождаются… Ни за них, ни за какие-то свои привычки, привязанности и принципы цепляться в высшей степени бессмысленно. Разумнее всего сдаться преходящести, текучести всего и вся, что означает играть со всем этим, став отстранённым игроком-соглядатаем. Всё при этом будет идти как будто по-прежнему — работа, повседневные заботы, встречи и разборки с семьёй, друзьями и сослуживцами и т.д., — но уже без ублажения желаний своего ненасытного эго и без потворства прежним страхам, ибо ты сдал себя на поруки текущему бытию и никому ничего не должен, а за тебя предстательствует и отвечает вся природа целиком, вся вселенная, к которой ты вернулся, как к себе домой, с которой слился и от которой не хочешь (а скорее даже, не можешь) больше отпадать.
Ты принял и заведомо простил себя — вот таким уж ты уродился на свет! Ты принял и заведомо простил своего небезгрешного коллегу по работе — ну что с ним поделать, таким уж он уродился на свет! Ты принял и заведомо простил своих неидеальных родителей, что оказались нелучшими педагогами и воспитывали тебя не по Ушинскому, не по Корчаку и не по Споку, а как придётся, а потому твои на них обиды так естественны, так понятны, но теперь, простив родителей, ты можешь и эти свои обиды даже уже не прощать, а оставить в покое, отпустить их на волю и не хвататься за них то и дело при всяком удобном (выгодном) для твоего эго случае… Все мы явились в сей мир такими, какими уж явились и у каждого из нас своя Карма, и уровни нашего природного развития и призвания далеко неравноценны, а вдобавок ведь ещё и текучи, изменчивы — по-разному текучи, по-разному изменчивы. Все мы по-своему несовершенны и друг с другом несовместимы — в той или иной степени. И можем быть лишь теми, кто мы есть — не больше. Будешь с этой реальностью воевать — получишь своим же бумерангом по башке. Гармония придёт, но лишь тогда, когда примешь таковостьсуществующего порядка вещей и не будешь больше предъявлять миру неосуществимых требований. Как посмотришь, так и увидишь. С внутренним примирением на тебя сойдёт тишина и покой, ясная бдительность и осознанность, что всегда смотрит на всё ( и на тебя самого) как бы немного со стороны, ибо не зависит от эго, заселившее центр твоего существа (полностью вытравить его невозможно, да и не нужно, так как оно необходимо нам для определённых чисто технических телесных реакций).
Отпустив внутреннее сопротивление, как правило, обнаруживаешь, что и внешняя ситуация изменилась к лучшему.
Незачем принуждать себя к наслаждению Настоящим, а тем более к тотальному счастью — оно придёт, когда придёт его время. Достаточно просто позволить таковости момента Настоящего быть, просто быть такой, какая она есть. Не надо ничего из себя выкаблучивать, не надо стараться, пыжиться, стремиться. Ненарочитость и спонтанность — те качества, что присущи животным, заведомо не потерявшим единства с природой — их мы снова должны в себе обнаружить, вспомнить то, что оказалось в нас наглухо забито вездесущей цивилизацией и социальной муштрой.
Не размышляй, а бери и сдавайся текущему и текучему мгновению со всеми своими потрохами — плыви по течению жизненной реки, спонтанно лавируя меж островками, брёвнами и прочими препятствиями, что будут попадаться тебе на пути, слегка отклоняйся от них то влево, то вправо — по обстоятельствам: то есть решай проблемы по мере их поступления, не забивай себе голову дурацкими опасениями, на придумываение коих так горазд наш повседневный ум, норовящий царствовать над нами целиком и полностью (но негоже, чтобы нами правил какой-то тупорылый калькулятор).
В тот сокровенный миг, когда ты, споткнувшись на ровном месте или оказавшись на больничной койке, потеряв близкого человека или потеряв деньги, перестанешь наконец уныло вопрошать: «Почему всё это происходит со мной и за что мне такие напасти?!» — в тот самый миг ты отпустишь своё внутреннее сопротивление, свою душевную войну на вольные хлеба, на свободу согласия и примирения, и в этот самый миг ты сдашься естественному ходу жизни на поруки и начнёшь догадываться, что даже в самых неблагоприятных ситуациях таится глубинное добро и урок. Каждое несчастье чревато просветом откровения.
Приятие неприемлемого — величайший источник благодати в этом мире.
Надо научиться жить с тем, чего ты не знаешь и не понимаешь. Принять своё «я не знаю», «я не умею», «я не могу». «Я — неидеален». Пусть энергия космоса течёт через тебя — вместе с ней через тебя будет течь и высшее знание. Когда ты расслаблен и бдительно спонтанен, когда не заморочен проблемами, не зажат необходимостью их решения, ответ на любой вопрос обязательно будет тебе подарен свыше — по каналом, свободным от пробок и шлаков эго-ума. Отпусти свою проблему погулять — сдай и её, и себя вместе с ней на поруки вселенной всецелой, с лёгким сердцем препоручи ей ворох всех твоих «хвостов» и долженствований, всех своих неувязок, разочарований и несбыточных мечт, сбрось с плеч своих долой все эти свои застарелые мешки и баулы притязаний и надежд, комплексов и фобий, стань лёгкой пушинкой и вечным ребёнком, «ибо их есть Царствие Небесное»...
Недавно в супермаркете «Пятёрочка», что рядом с моим домом, я подивился буддовой невозмутимости большой чёрно-белой кошки, что дремала на ковролине прямо в самом центре прохода между входом в магазин и кассами, не обращая, казалось бы, никакого внимания на снующие мимо неё ноги многочисленных покупателей, что запросто могли ведь её потревожить, но вместо этого замедляли движение, бережно обходили это препятствие в виде бдительно спящей кошки и дружно умилялись сей житейской её неприхотливостью и нерасчётливостью, какой не всякий бомж и не всякий конченный алкаш достичь способны в своём пофигизме по отношению к окружающему их обществу. За эту кошку отвечает вся природа — бессознательно догадываясь об этом, покупатели на животное, что явно мешало их свободному проходу, нисколько не обижались, как обиделись бы, если бы на месте кошки был бы, допустим, солидный мужчина в цивильном костюме.
Кошка спит — но она, как часть чистого пространства сознания, сознания, не отождествляющего себя с формой эмоций и мыслей, реакций и суждений, внеположна ситуации своего лежания в центре прохода, внеположна проблеме, что мешает покупателям после рабочего дня затовариться товарами народного потребления, внеположна, в конце концов, собственной конкретной самости…
Всё, что бы ты ни принял целиком и полностью, даст тебе свободу и безмятежный покой. Даже приятие своего неприятия, своего настырного сопротивления (уж таким ты уродился на свет!).
Звери, птицы, деревья и цветы на самом деле имён, в нашем понимании, не имеют и далеки от наших сопоставлений и градаций. Они не воюют с текущей жизнью, а спонтанно к ней приноравливаются, действуя по обстоятельствам. Они не сеют и не жнут, а живут сегодняшним днём и питаются чем Бог послал.
Позволь же жизни быть свободной от твоих назойливых уподоблений и сравнений — и она окажется несравненной и безмерной.
К истине и к реальности никаких путей не существует. Всякий авторитет, особенно в субъективной области мышления и понимания, является деструктивным и опасным. Вожди жертвуют подданными, подданные жертвуют вождями. Вам, как ни крути, придётся быть одновременно и своим собственным учителем, и своим собственным учеником. Вы должны самостоятельно пересмотреть и поставить под вопрос все существующие в обществе ценности и приоритеты. Не бойтесь оказаться в полном одиночестве — вы в нём и окажетесь, если докопаетесь до чего-то сугубо своего, до того, что вы открыли собственными усилиями без помощи дутых авторитетов, мэтров, вождей, учителей и попов, окормляющих раболепствующие народы, каковые слишком слабы, чтобы вынести бремя одиночества свободного непредвзятого человека. Только став по-настоящему одинокими, вы лицом к лицу предстанете перед самими собой и увидите, что вы глупый, тупой, заурядный человек, исполненный чувства скрытой вины и тревоги, что вы жалкое, несостоятельное существо, живущее «из вторых рук«. Не бойтесь посмотреть этой истине в лицо, вглядитесь в неё получше и повнимательнее. Большинство людей, не успевая понять её и запомнить, убегают прочь, отвлекаются от неё, и тогда в них рождается страх, автоматически вытесняемый в сумрак подсознания…
Каков я — таков и мир. Как посмотришь — так и увидишь. Взмыв поверх барьеров ординарного общества и оценив своё положение, свои связи с ним и его реальными силами и членами, осознай свою отдельную целостность и самоценность, откуда ты сможешь почерпнуть любое необходимое тебе знание, любой урок.
Психологически живое изучение себя всегда происходит в актуальном настоящем, в «здесь и сейчас»; готовое же знание, оно всегда в прошлом, на складе истории, в трухлявом архиве музея, который ничем не в силах помочь реально совершающейся на наших глазах жизни.
Свободный ум — бдительный ум медитирующего. Если ты практикуешь медитацию, то рано или поздно твоей медитацией становится вся жизнь целиком. И тогда тебе ничего не надо делать — только непрерывно наблюдать за живыми трансформациями текущей реальности вокруг и внутри тебя.
Будь проще — смотри без пристрастий и предвзятостей на то, что течёт перед самыми твоими глазами, что движется в тебе и через тебя. Вот и всё. Проще некуда. Для профана и неофита же — нет ничего сложнее этого. Ибо тот, кто не привык к абсолютной честности свободного сознания, тот всё заведомо усложняет, камуфлируя тем самым очевидный очерк природной истины.
Будь скромнее. Самоуверенный человек — человек мёртвый, закосневший в своём самодовольстве.
Не делай ничего по обязанности — будь спонтанным, непреднамеренным. Решай проблемы по мере их поступления. Ты ничего никому не должен. Всё, что ты делаешь, ты делаешь потому, что тебе вдруг захотелось это делать. Всё, чему тебя научили другие, это то, чем ты обусловлен, это твои вериги, что ты должен с себя сбросить. Когда ты обусловлен, твои реакции на что бы то ни было всегда неадекватны. Когда ты обусловлен, ты, как бы и куда бы ни стрелял, всегда будешь попадать мимо цели — в «молоко«.
Некоторые из твоих обусловленнностей: твоя национальность («русские»-де должны поступать так-то и так-то), твой возраст и пол («мальчик не должен так поступать», «взрослой женщине не пристало делать то-то и то-то», «зрелый мужчина должен одеваться соответственно» и т.д.), твоё социально-политическое положение (вы либо конформист и приверженец партии власти или нон-конформист и симпатизируете оппозиции), твоё вероисповедание (в фундаменталистской арабской стране горе тебе, если ты не мусульманин, а в Израиле горе тебе, если ты не иудаист, а в России на тебя будут косо смотреть, если ты, например, даобуддоанархист, как ваш покорный слуга), твоя раса (в США чернокожих уже чуть ли не больше, чем белых, и политкорректность дошла до того, что у чёрных привилегий сегодня больше, чем у белых, а в России, например, таджики, молдаване и азербайджанцы, будучи гастарбайтерами, являются явно людьми второго сорта, о цыганах, что бродят по всему миру, я уж и не говорю).
Понять, что ты обусловлен, ты можешь нагляднее всего тогда, когда в тебе возникает конфликт с окружающими тебя обстоятельствами: когда рушится привычный жизненный комфорт, когда что-то случается с отлаженным механизмом течения твоей жизни, когда ты борешься с неурядицами или защищаешься от внутренней или внешней угрозы. Ты обусловлен этими неприятными обстоятельствами и вынужден как-то на них отвечать, объятый состоянием беспокойства и тревоги. Но обойди чуть-чуть в сторону — посмотри на всё это со стороны и — улыбнись, — пойми всё это, как игру, шахматную, допустим, игру, где ты — одна из фигурок… Ты живой человек — не надо заставлять себя быть бесчувственной скотиной — наоборот! Тот «я», от которого ты слегка отстранился, пускай он переживает всё случившееся, а ты будь бдительным и лукавым соглядатаем, только и всего.
Смотреть в лицо всё время меняющейся реальности, а не трусливо убегать от неё, честно анализировать собственное поведение со стороны лукаво-научного скепсиса, весело играть в то, что происходит с тобой здесь и сейчас — вот задача для героя, что однажды решил, что не согласен жить так, как живут тысячи и миллионы сонных безликих рабов…
Однако зачастую, видя свою обусловленность, мы не действуем, чтобы эту обусловленность разрушить или же даже вырвать с корнем, ибо у нас не хватает сил. Нас охватывает лень. А что такое лень? Лень — это нехватка энергии. Но перед лицом непосредственной опасности (пожар, кирпич, летящий с крыши тебе на голову, змея у тебя под ногами) вся лень куда-то мгновенно улетучивается! Всё дело в том, что пожар в своём доме ты воспринимаешь с эмоциальным жаром, а национальную обусловленность бесстрастно-интеллектуально. Этот зазор, конфликт между интеллектуальной идеей и практическим действием поглощает нашу энергию и мешает бороться с реальной обусловленностью.
Реальное действие рождается и работает во благо бытию, когда совершается в единстве сердца и ума, эмоции и интеллекта. Действие происходит само собой, спонтанно, когда ему предшествует горячее, нерассуждающее видение сердца. Подлинное видение уже есть действие.
Большинство из нас идёт по жизни, не проявляя достаточно внимания, бездумно реагируя в соответствии с окружающей обстановкой, в которой мы были воспитаны, и такие реакции создают лишь дальнейшую зависимость, дальнейшую обусловленность; но в то мгновение, когда вы всё своё внимание устремляете на вашу обусловленность, вы видите, что полностью свободны от прошлого, что оно само отпадает от вас, свободных, лёгких и крылатых. Достаточно просто понять РЕАЛЬНОЕ положение вещей, увидеть себя и свою жизнь со стороны — и можно уже взмывать надо всем этим в небо, высокое небо бдительного наблюдателя, от какого не скроется никакая мелочь…
Форма одежды значения не имеет — главное, чтобы было удобно (впрочем, чем меньше одежды, чем ближе к естеству, тем лучше).
Медитировать может каждый — молодой и старый, толстый и худой, богатый и бедный, здоровый и больной, щедрый и скупой, свободный и заключённый, сильный и слабый, джентльмен и прощелыга, имеющий где жить и бомж, мужчина и женщина, женатый и холостой, замужняя и холостячка, русский и нерусский, верующий и неверующий… Надо только быть трезвым и лёгким (натощак).
Не важно, желаете вы достичь высшего просветления, нирваны (просветление в буддизме), самадхи (просветление в индуизме), стать свами (именование в индуизме человека, достигшего высот мудрости и управления сознанием). Важно лишь — ваше побуждение овладеть собственным сознанием, а стало быть и собственной жизнью.
Словомешалка, многоголосица у многих людей в голове, вызванная их пристрастными связями с внешним миром, непрерывные внутренние разборки с друзьями, знакомыми, незнакомыми, родственниками, сослуживцами, недоброжелателями — реальными и мнимыми, образами бывших возлюбленных, несуществующих богов, идолов, выяснение отношений с историей собственной жизни, с мотивами «за» и «против», сумбурный поток споров, упрёков, сожалений, пожеланий, вопросов и беспокойств — всё это с каждым годом уводит этих людей от самих себя, от собственной сокровенной сути, как, впрочем, и от настающего настоящего, ещё не успевшего обзавестись всеобъясняющими словами, образами и логическими атрибутами пресловутого «здравого смысла».
Вся жизненная энергия таких людей полностью расходуется на пустопорожнюю суету, на пустяки, не стоящие тех грандиозных космических усилий, потраченных на их, этих людей, рождение, прожигающих подаренную им жизнь столь бессмысленно и бездарно.
Начиная медитировать, начиная создавать в себе состояние «пустой головы», представьте её, как полый круглый купол громадного храма навроде Исакия или Айя-Софии, однако тому, кто ещё не научился мгновенно впадать в это особенное состояние сознания, надо просто хотя бы замедлить свою сумбурную мыслительную машинерию и попытаться бесстрастно за понаблюдать: как одна стихийная мысль следует за другой, что это за мысли, почему они появились в вашей голове…
Представьте, как они просачиваются сквозь тяжёлые плотные шторы, заслоняющие от вас окно в суетное коловращение наружного мира: входят из зашторенного окна с одной стороны и уходят в зашторенное окно (в узенький просвет между шторами) с другой.
Постепенно — без усилия и ненужного рвения — увеличивайте контроль за шторами слева и справа, сзади и спереди, чтобы они смыкались всё плотнее и больше не пропускали к вам новые мысли, мешающие вам погрузиться в полноту пустотелого объёма и благоговейного безмолвия, что всё больше и больше воцаряется под священным куполом вашего черепа, где, предав себя само-забвению, безоглядной само-отдаче, вы оказываетесь у себя дома, где тихо, спокойно, прохладно, где пустота живёт и дышит ожиданием вашего возвращения восвояси, где что-то безмерное, удивительное и радостное начинает охватывать, обнимать вас всё больше и больше, где вы встречаетесь с собой, лишённым убогого надуманного «я», оставшегося во внешнем суетном мире, встречаетесь с собой, свободным и равным всей вселенной…
Стоит хоть раз зацепиться за такое состояние сознания, уловить это волшебное ощущение, и потом уже будет легче на него настраиваться. Разным людям на поиск этого медитативного настроя требуется разное время — кому-то пара-тройка дней, кому-то неделя-другая, кому-то месяц, кому-то полгода-год, а кому-то и несколько лет. Есть такие, кто так и не научатся медитировать, но самые жалкие, безнадёжные и бездарные люди даже и пробовать не станут, ибо их дух, их сознание столь сильно и плотно прибито к земле, что изначально неспособно к трансценденции, к выходу из собственной убогой обусловленности примитивными животными инстинктами и условными рефлексами. Впрочем, таких, обиженных судьбой, человеков надобно пожалеть, ведь они даже попробовать не могут ступить туда, где почти безвылазно живут все творцы и созидатели, благодетели и счастливцы-бессребреники, таланты и гении.
Тот, кто ощутит безгранично-блаженный уют медитации, будет снова и снова стремиться испытать этот опыт, пока не научится переключаться в это целительное отрешённое безмолвие буквально за секунду.
Постепенно (с годами) границы медитации будут размываться, и медитацией станет вся жизнь, и даже сон, сновидение становится вполне осознанным явлением (явлением не только частной жизни, но и лазейкой в иные измерения бытия).
Начав медитировать, вы откроете для себя новый огромный мир, целую дополнительную жизнь (на самом деле, это жизнь №1), которая, к тому же, не имеет ни начала, ни конца и поэтому преисполнена райского блаженства, выше которого нет ничего на свете…
Из этой медитативной пустоты, из этого «ничего» (ex nihil) вы со временем научитесь черпать любую информацию, любое знание, ответы на любые вопросы и решения всех жизненных проблем.
Обретя внутри себя эту безмерную вселенную, вы обретёте подлинную реальность и поймёте, что былая озабоченность собственной бесконтрольной мыслемешалкой была, наоборот, бегством от этой реальности.
Если какой-то дядя по телеку или по радио сказал что-то о том, что он думает по поводу положения дел в стране и мире, — это ещё не реальность, точнее, не вся реальность. Реальность — это то, что есть здесь и сейчас независимо ни от этого дяди, ни от чего иного. Она — до-словесна и за-словесна, до-понятийна и за-бытийна. За-бытьё медитации — это активная встреча с реальным бытиём, с миром природы, естества, каковое никак не классифицировано по К.Линнею, всякий элемент которого не снабжён спасительным костыликом ярлыка.
Подлинная реальность молчалива и безымянна. Но научившись ей внимать, мы обретаем какой-то другой, нездешний язык, какое-то иное, нездешнее понимание, помогающее нам найти для окружающих нас людей новые, не залапанные дешёвой пошлятиной, слова. Как сказал поэт Николай Ушаков: «Чем продолжительней молчанье,/ Тем удивительнее речь».
Статические («сидячие», «лежачие») медитации (дзадзен, шавасана) делятся на те, что помогают просто расслабиться (это, по сути, та же аутогенная тренировка с формулами-аффирмациями самонастроя, когда мы можем последовательно расслабитьт всё тело с ног до головы), и на те, что освежают-проясняют сознание: эти последние, в свою очередь, делятся на те, что сводятся только к целительному опустошению (в дзен-буддизме), и те, что сосредотачиваются на конкретном объекте, будь то точка, бытовой предмет, или счёт чисел, или счёт дыхательных циклов, или жизненная проблема, или требующий ответа вопрос, или воображаемый образ, или конкретная мандала (визуальный объект), или мантра (аудио-объект). Многочисленные пособия по медитации предлагают подобные объекты уже в готовом виде, какими вы можете воспользоваться в тех или иных ситуациях, но со временем можно создавать их и самостоятельно.
К динамическим медитациям можно, в принципе, отнести любые физические упражнения, сопровождаемые либо осознанным опустошением (кинхин), либо сосредоточением на объекте, как это практикуется и в статической медитации. Медитация в движении используется Хатха-йогой, гимнастикой тай-цзы, цигун, практиками танцев экстаза и кружением секты дервишей в суфизме (в йоге тоже есть кружение).
Любую повседневную работу можно легко превратить в динамическую медитацию, стоит только соответствующим образом настроить своё сознание: это, кстати, может быть хорошим подспорьем для начинающих, которым на первых порах легче переходить к статической медитации после такого принудительного телесного утомления (главное тут, не переусердствовать, иначе можно просто заснуть от усталости).
Наиболее благоприятное, а точнее, оптимальное, время для медитации, выявленное опытом многих столетий, — от 5-00 до 5-30 утра. В этот предрассветный час, когда вокруг царят тишина и покой, проще всего успокоить ум и отцентрировать пробудившееся сознание…
Лично я, когда ещё не умел работать с энергиями, чтобы проснуться так рано и чувствовать себя вполне выспавшимся, отходил на боковую накануне либо в 9, либо в 10 вечера, но потом, по истечение полутора-двух лет ежедневных занятий йогой, аэробными и силовыми тренировками, я настолько приободрился, что четырёх-пяти часов для сна мне было уже вполне достаточно, и я уже мог ложиться спать либо в полночь, а то и в час ночи (когда не успевал сделать до двенадцати чего-то очень для меня важного)…
Медитация делает твоё сознание и твоё время чуть ли не резиновыми, через озарение, про-зрение, про-видение оно (почти как интернет в своей сфере) делает доступным почти любое знание, возможности любой стадии человеческой жизни оказываются доступными в любом возрасте (то есть пожилой может снова стать молодым и, наоборот, юный и незрелый может в одно мгновение стать мудрецом, да и вообще кем угодно).
Занятия духовными практиками активизируют скрытые сверхспособности. Но это возможно лишь в случае комплексного подхода и в результате ежедневных замозабвенных занятий в течение многих лет — в течение всей жизни.
Это как с диетой: недалёкие попы и толстые тётки только потому такие пузатые и необузданные, что постятся и соблюдают ограничивающую диету не все 365 дней в году, — попостятся, а потом отпускают подпругу, рассупониваются и пускаются во все тяжкие.
Медитировать лучше всего тогда, когда у вас больше всего сил и энергии, иначе вы не сможете удерживать внимание в течение более-менее длительного времени. Делайте это в одно и то же время каждый день — и в этот момент вы должны быть уверены в том, что вам не сможет никто помешать.
Оптимальным для первых месяцев (а то и лет) было бы медитировать один или два раза в день (утром и вечером) по 20 минут. Со временем время можно увеличить до 30, 40, 60 минут. Но главное — находиться в состоянии спокойного осознания в течение дня, отслеживать собственные реакции: и даже если вы выходите из себя, ругаетесь, делайте это не так, как обычно, а смотрите на это отстранённо, понимая, что это ругается и негодует не ваша корневая сущность, а то преходящее эго, то «я», цена которому копейка в базарный день и которое вы со временем низведёте с его пьедестала, чтобы оно уже больше не смело диктовать вам ваши жизненные приоритеты.
Когда вы в первый раз сядете (в этом случае важно, чтобы спина оставалась прямой, а пресс напряжённым) или ляжете (шавасана), или даже встанете медитировать, поставьте перед собой задачу промедитировать, то есть освободиться от всех мыслей, хотя бы в течение пяти минут. Поначалу это будет очень непросто — сразу же появится множество уважительных причин прервать неподвижную позу, так как зачешется нос или плечо, очень захочется в туалет, или в голову настырно полезут мысли о ваших текущих домашних делах или служебных проблемах, но потом вы вспомните, что вы ведь должны медитировать и устыдитесь посторонних мыслей, но — стыдиться их не стоит, ведь это вполне естественно, особенно в первый раз. Не волнуйтесь — возьмите первую попавшуюся из этих мыслей и проводите её не спеша из вашей головы наружу, за штору, в окно под куполом вашего полого черепа. Со временем вам это будет удаваться всё лучше и лучше.
С третьего на четвёртый день увеличьте время медитации до 7 минут, на пятый — до 8 минут, на шестой — до 9 минут, на седьмой — до 10 минут. Через неделю увеличьте время с 10 до 15 минут, а ещё через неделю — до оптимальных 20 минут. Впрочем, здесь вы вправе найти собственный индивидуальный график увеличения времени медитации, и вообще — индивидуализации в этом деле чрезвычайно важна, поэтому можно вообще не придерживаться никаких рекомендаций и идти своим путём, а можно (я поступаю именно так), рассмотрев рекомендации разных авторов, собрать из них собственный пазл.
Чтобы выдерживать намеченное время медитации и не отвлекаться на контроль времени по часам, можно поставить будильник и забыть о времени. Кстати, признаком попадания в медитативное состояние будет отрешённое забытьё, в объятиях которого вы и вправду настолько забудете о времени, что намеченные 20 минут пролетят, как 5 минут, час пройдёт, как 15-20 минут.
Если вам сложно сосредотачиваться на дыхании, мантре, визуальном объекте, попробуйте просто считать дыхательные циклы — для начинающих это идеальный вариант перенесения блуждающего внимания с назойливых мыслей на объект медитации и удержания его на последнем. На вдохе скажите себе мысленно «один», на выдохе — снова «один», вдохните — скажите «два», выдохните — снова «два» и так далее до десяти или до ста, как вам захочется.
Если вы не ставите себе задачу овладеть только сугубо медитацией дзен (где главное — пустота безмыслия), медитируйте c чётко определённой целью. Чего вы хотите от медитации сегодня — расслабления, успокоения ума перед важной встречей, освобождения от суеты в голове, избавления от конкретной боли или болезни, узнать что-то о конкретном человеке, вспомнить собственные прошлые жизни, вспомнить что-то давно забытое, задать вопрос высшим существам или Хроникам Акаши?..
Погрязнуть в прошлом с головой выгодно ещё и потому, что вам некогда и незачем будет обращать серьёзное внимание на настоящее, ибо, повернувшись к нему спиной, можно проноситься по жизни, не боясь непредвиденных поворотов судьбы, могущих вам показать, что настоящее чревато порой и весьма позитивными возможностями, которые выпадают лишь на долю подготовленных — читай: бдительных! — умов. Даже минутные отвлечения от углублённого западания в события давно издохшего прошлого способны ненароком поколебать нашу твёрдую веру в беспросветность предстоящего нам в будущем.
Полезно в этой связи вспомнить ветхозаветную историю о судьбе бедной жены Лота, семью которого ангелы по воле Господа вывели из Содома, какому предстояла незавидная доля: «Спасай душу свою; не оглядывайся назад и нигде не останавливайся в окрестности сей; спасайся на гору, чтобы тебе не погибнуть» (Бытие, 19: 17). «Жена же Лотова оглянулась позади его и стала соляным столпом» (Бытие, 19: 26)
В оправдание жены Лота заметим, что душераздирающие события, происходящие в тот волнующий момент в Содоме и Гоморре, были куда интереснее, чем безрадостная перспектива провести остаток дней своих на какой-то там дурацкой горе. Заслуга жены Лота — подлинного мастера по несчастьям — в том, что она умудрилась не получить ни того, ни другого.
Действительность молчания достойна, внимания волшебной тишины, что дышит за спиной бесперебойно, откуда наши бредни не слышны. Той тишине, которая всецела, ты хоть минутку дал бы подышать просветом, отделяющим от тела твою непрезентабельную стать! Болтлив ты слишком, борзый человек, ты, что б ни делал, делаешь ей на зло! На что ей глушь твоих библиотек, где золото в пыли веков погрязло? Уж помолчал бы, дошлый недоносок, заткнул бы, что ли, мусорный фонтан, отбрось багаж веков, судьбинских досок узри скрижаль, безмолвию в пандан. В мозгу, братишка, речевой довесок, запомни, занимает с гулькин нос... А вдруг беды, инсульта довод веский прикроет красноречия понос?.. Учись у ящерицы, у берёзы, у их непринуждённой простоты менять обличья, не меняя позы, утрачивая листья и хвосты…