Истина не есть объект, предмет, который, дабы его найти, мы должны освободить от каких-то загромождающих препятствий. Истина есмь сам путь, токопроводящий канал веры, который ничем не загромождён и находится не где-то там, в туманной дали, а рядом, здесь, в нас; это путь вопреки падшейжизни, вопреки обслуживающим её законам и убедительным доводам разума, вопреки тому, что делает нас унылыми рабами этой жизни.
Воля (а значит, и любовь) Бога ничего общего не имеет с волей человека, которая всегда нуждается в умозрительных оправданиях и многочисленных оговорках.
Если уж мы сами порой не знаем за что мы любим (или не любим) тот или иной объект, того или иного человека, почему же мы требуем (если требуем) от Бога человеческого знания и человеческого выбора: Бог не знает, он творит — безо всяких предпосылок, из абсолютного Ничто (nihil). Это слишком просто и без-умно, чтобы нам понять, ибо наше понимание основано на привычных нам допущениях, очевидностях, так называемых «вечных истинах», «здравом смысле», субъективных представлениях о том, что хорошо, что плохо, как надо, как не надо…
Бога понять нельзя, можно только включить («чик!») себя в Бога и Бога в себя — и всё.
Бог — не сущность и не существо, чтобы обладатькачествами, через которые мы могли бы определять к Нему наше отношение.
Он нам ничем не обязан, и мы Ему ничем не обязаны: зато мы как-то очень связаны, но — помимо всех предполагаемых нами связей.
Наша падшая сиюминутная данность вопиёт в нас («из глубины взывает«) пред сознанием заведомой заданности предвечного замысла о нас.
Предвечный замысел о человеке — это его полевой голографический геном (психогравихронотоп), внеисторическая (за-, над-историческая) матрица, программа, которая предопределяет встречу конкретного сперматозоида с конкретной яйцеклеткой, после чего появляется уже известный нам геном ДНК, завершающий строительство нашей здешней и временнойтелесной сущности.
То, чего мы больше всего опасаемся, больше всего боимся, получает от нас, от наших подавляемыхожиданий больше шансов к тому, чтобы исполниться. Это вопрос влияния на чисто информационно-полевые структуры, ибо в их связи с нашей психологией побеждают те объективные мотивы и ожидания, которые доминируют над всеми прочими, но — без учёта нашего (позитивного или отрицательного) субъективного отношения к этим доминантам.
Царь Эдип (герой одноимённой трагедии Софокла), всеми силами стремясь избежать свершения ужасных предсказаний оракула, поневоле сделал всё для того, чтобы они всё-таки сбылись.
Ваши усилия избежать определённого события будут подспудно способствовать его совершению при трёх следующих условиях:
Должно существовать некое внешнее предсказание или внутреннее ожидание, предчувствие,уверенность, убеждённость, надежда, подозрение, что дело может обернуться так, а не иначе.
Эти предсказания, предчувствия и подозрения должны представляться как верное пророчество или опасения, имеющие все основания для того, чтобы сбыться, а стало быть требуют для своего устранения ваших самых решительных действий.
Если какие-то внешние ситуации или мнения вашего окружения будут каким-то образом подтверждать ваши ожидания и предчувствия, последние начнут обретать для вас всё большую и большую убедительность.
Вы, например, можете проникнуться нелепым убеждением, что окружающие о чём-то шепчутся за вашей спиной, втайне при этом над вами потешаясь. Ваше стереотипное «я», обслуживающее реакции в области так называемого «здравого смысла«, поспешит порекомендовать вам быть к этим вашим окружением настороже и не дать им себя облапошить. Ваша ложная бдительность тут же начнёт выискивать в поведении этих людей те детали, что отвечают вашей гипотезе, успевшей незаметно стать непреложной уверенностью. И придёт время, когда вы застанете этих людей из вашего окружения на «месте преступления«, то есть когда они станут подозрительно шептаться, хихикать, подмигивать и таинственно переглядываться друг с другом. Однажды ваши настойчивые, назойливые предчувствия обязательно сбудутся, и вы с горьким торжеством сможете воскликнуть: «Вот видите, я так и знал…»
Подобные пророчества, прозрения, подозрения , предчувствия, не нуждающиеся в реальных внешних подтверждениях, имеют воистину магическую способность создавать полнейший эффект присутствия и провиденциальной неслучайности.
«Где закон, там и преступление», — сказал Христос. Чем больше полиция понаставит на улицах наших городов запрещающих знаков, тем больше появится водителей, нарушающих эти запреты и невольно провоцирующих власть предержащих ко всё новым и новым запретам. Чем больше та или иная страна опасается другой страны, тем больше она будет вооружаться, провоцируя другие страны на ответные оборонительные мероприятия. И тогда вероятность войны со временем будет только повышаться.
Любые (обоснованные или взятые с потолка) предсказания о грядущем дефиците тех или иных товаров и услуг, провозглашённые авторитетными лицами для большой аудитории, например, через средствамассовой информации, могут вызвать необоснованное повышение спроса, а значит и предсказанный дефицит (как у нас недавно было с пресловутой гречкой). Так само пророчествовоплощает в жизнь напророченное событие.
Стоит только по-настоящему поверить в неотвратимость некоего события, чьё свершение не подвластно нашей воле, и свершится чудо, то есть событие это исполнится — исполнится так или иначе (ибо за такой верой следуют соответствующие ей действия, явные или неявные).
1) Лежу в сухой траве, как партизан, — передо мной лежит славная лохматая собака, что смотрит на меня по-братски: протягиваю к ней свою правую руку, нежно касаюсь пушистого меха… Но собачка вдруг острейшими когтями как вцепится мне в эту — ни о чём таком не подозревающую — руку! Я вскакиваю на ноги и ору что есть мочи, — но собака подлая меня не отпускает…
2) Никита Михалков полулежит по-барски на оттоманке — подхожу к нему на полусогнутых и с полупоклоном подношу цветистую книжку с большими яркими фотографиями какого-то своего знакомого, которого рекомендую мэтру как весьма достойного и талантливого человека…
Периодически находи возможность для того, чтобы делать то, от чего твой погрязший в рутине ум оказался бы обескуражен, пришёл бы в замешательство. Строй немыслимые рожи перед зеркалом. Станцуй какой-нибудь дикий танец, который никто никогда не танцевал. Встань на четвереньки и залай по-собачьи. Помяукай, как это делают мартовские коты. Сделай ещё какую-нибудь совершенно, казалось бы, бесполезную глупость, какую-нибудь очевидную чепуху. Главное, делай всё это радостно и самозабвенно. Вложи в это всю свою душу. Сделай это своей динамической медитацией.
Да, медитация — это не обязательно только безмолвная статика, не только отрешённое сидение и молчание. Медитировать не возбраняется и во время любой домашней работы, во время ходьбы, бега, чтения, танца, любого творческого процесса, любого дотоле рутинного процесса. Медитацией может быть любая эмоция, может быть смех, жест, любое движение, любой звук. Только главное — утонуть во всём этом с головой, с полным погружением и самозабвением: если танцуешь, будь танцем, если хохочешь, будь хохотом! Ты исчез, целиком растворился в этом диковинном и неожиданном для твоего ума действии, который, если ты будешь достаточно безоглядно погружён в это новую для него странность, придёт сначала в замешательство, а потом будет вынужден отступить. Он всегда отступает, если не может рационально объяснить происходящее себе самому. Туда ему и дорога — пусть он уходит на задворки твоей жизни, в тень освобождённого от заточения космизма. И тогда ты не будешь уже идентифицировать себя со своим умом, а станешь тем, кто ты есть на самом деле, станешь самой жизнью, самой свободой, самим бытиём.
Твой ум должен знать своё место — там, в тенисобачьей будки. Он нужен тебе, как подсобный инструментповседневной жизни, как калькулятор в руке полновластного хозяина — в твоей руке. Ведь он, твой ум, имеет очевидные пределы, а у тебя пределов нет.
Закрой глаза и прислушайся к себе самому: там нет времени, а есть лишь вечная беспредельность — это и есть твоя главная суть. Окунись в неё со всеми своими потрохами и осознай себя ею — ты и есть эта вечность и эта бескрайность раздольная. Нет твоего привычного окружения — всех этих твоих сослуживцев, соседей, прохожих, родных и знакомых, и незнакомых, и всей твоей повседневной жизни — ничего этого больше нет, а есть лишь бессмертная и бескрайняя вселенная! И вот ты в неё вливаешься — и заполняешь всю её безграничность собой: ты становишься всё больше и больше, ты раздуваешься, подобно воздушному шарику, заполняешь собой всю твою комнату, весь твой дом, всю улицу, весь твой город, всю твою область, всю твою страну, всю планету Земля, всю Солнечную систему, ты растёшь и вширь, и ввысь — всё дальше и дальше, всё выше и выше, выше деревьев, выше облаков, выше звёзд, дальше галактик и звёздных туманностей. Ты можешь запросто летать между облаками и звёздами, совершать невероятные эволюции, пируэты, развороты и мёртвые петли, ты можешь играть теми же облаками и звёздами, планетами и галактиками, а можешь даже и сам стать облаком, звездой, планетой, астероидом или галактикой или громадной таинственной тёмной материей, или же всеядною чёрной дырой, а потом вдруг снова вернуться в своё прежнее, уже полузабытое тело былое — ты можешь всё, что только захочешь! Веселись, хулигань, танцуй, летай, вертись, крутись, перевоплощайся, как только тебе заблагорассудится! И при этом ты растёшь и своевольничаешь всё больше и наглее — и вот уже всё небо, все планеты, все звёзды — внутри тебя самого! Ты одновременно тот же, чем ты был, и ты же — вся вселенная, что, выверувшись наизнанку, вся поместилась у тебя внутри, как и ты, тоже вывернувшись задом наперёд, объял собою всю вселенную! Ура! Ты стал вместительным таким и всемогущим, что буйство радости теперь — твоя стезя! Тебя обуревает космический восторг! Если хочешь, пой, вопи, пляши, да делай, что угодно, хоть плачь, хоть смейся, ты заслужил эту безмерную радость — ведь ты овладел целой вселенной, как и она овладела когда-то тобой, когда вынесла твою душу из тьмы бессмысленной на свет вселенского театра! Теперь ты вернулся к себе домой — в мир беспредельности пространства-времени, в родное естество своей вселенной, где ты такой же сильный, как она!.. Постепенно начинай возвращаться восвояси, заканчивай эту медитацию и выходи из неё преображённым — спокойным, расслабленным, блаженным, начисто забывшим все свои прежние страхи и надуманные тяготы жизни…
Я сплю, и моя душа вылетает из моего тела, вольготно путешествует по разным мирам, совершая немыслимые эволюции, а потом, нагулявшись, возвращается в то же тело, после чего я — во сне — просыпаюсь и вижу свою жену (жены у меня на самом деле нет и никогда не было): она — слева от меня — приподнялась на правом локте и вопросительно на меня смотрит…
А я, как ни в чём не бывало, говорю ей, что душа, мол, иногда любит, покинув спящее тело, полетать по разным запредельным закоулкам, но бывает так, что она может чересчур увлечься, поэтому не всегда успевает вернуться в тело к моменту его физического пробуждения (и тогда человек умирает во сне), а если всё-таки успевает вернуться, то порой, ввиду поспешности возвращения, подключается к управляющим центрам организма не в той оригинальной конфигурации, в какой была подключена прежде, — в таком случае проснувшийся оказывается не совсем тем человеком, индивидуумом, каким был до того, как заснул…
Проснувшись, я встал и подошёл к зеркалу, висящему у меня над умывальником: лицо моё (?!) показалось мне ужасным — не моим!!!
Здесь и Сейчас связано с тем, чем ты являешься на самом глубоком уровне.
Нет ничего важнее в жизни — узнать кем ты являешься на этом, самом подлинном и несокрушимом, уровне, где нет того жалкого, трусливого «я», того эго, что преходяще и смертно, что тоскует, завидует, грезит о несбыточном и живёт приукрашенным прошлым.
Но однажды тебя обнимет тотальное разочарование всем и вся, и тогда тебе впору будет узнать один из главных секретов тех людей, кто смог подобное разочарование пережить и догадаться, что можно запросто обрести лад и гармонию в душе, не меняя кардинально вектор и содержание своей судьбы, а просто начав реализовывать то, что тебе задано свыше и кем ты являешься на самом глубинном своём уровне, начав реализовывать своё истинное и конкретное призвание, ниспосланное тебе для твоей жизни на этой земле.
Культивирование личностного «я» или «мы» или «наши» является причиной всех войн и несчастий на планете Земля. Эти самолюбивые ярлыки скрывают сущность того, кто ты есть в действительности. Не осознав этой элементарной истины, во всех своих делах ты будешь всегда приходить к одному лишь разочарованию, унынию, страданию. Не зная, кто ты есть в действительности, ты порождаешь лишь умственное эго, симулякр, суррогат своего подлинного божественного существа, ничтожное самолюбивое «я», за которое в страхе цепляешься, пока наконец не поймёшь, что это главная ошибка большинства людей, для которых битва за сохранение этого ложного чувства стала главным смыслом и целью всей жизни.
Мы не хозяева в собственном доме, в собственной жизни, что не является нашей собственностью и не имеет тех искусственных пределов, что мы ей пытаемся задать. Ты не располагаешь подаренной тебе жизнью — ты и есть сама эта жизнь, её плоть и струя. Существует лишь единая жизнь, единое сознание, что наполняет всю вселенную, принимая временные формы, чьё предназначение — пережить опыт цветка, бабочки, камня, звезды, червяка, сперматозоида, человека, галактики, амёбы…
Ты будешь нуждаться во временном и преходящем, пока не догадаешься, что времени тебе вовсе не нужно, чтобы стать тем, кем ты уже являешься здесь и сейчас, ибо никакого иного тебя (тебя в прошлом и будущем) — уже и ещё — не существует.
Мысль и язык создают лишь видимость дуальности мира, иллюзию отдельной, изолированной личности, которой на самом деле здесь и сейчас не существует. Однако ты не тот, кто осознаёт какой-то объект, какую-то мысль, какое-то ощущение: ты — сама эта осознанность, само сознание, в бескрайнем поле которого возникают насущные объекты с теми свойствами, какие мы имеем возможность воспринимать.
Содержание твоей жизни разворачивается в твоём осознании сего разворачивания.
Посредством хитроловкого ума ты превратил себя в объект, который ты непрестанно оцениваешь, судишь, анализируешь, с которым устанавливаешь сложные взаимоотношения и которое презентуешь окружающему обществу.
Чтобы успокоиться и начать жить, надо всего лишь догадаться, что мир — это вселенский танец бесчисленных форм и явлений, восторженная игра света и радость бытия, бытования того, кто ты есть в действительности.
Твоя подлинная жизнь — это космически бдительное восприятие без оценочных интерпретаций, то есть чистое — высшее — сознание, каковым является сама жизнь до того, как она являет себя в виде конкретных форм, которым мы потом даём имена-ярлыки. Через тебя не имеющее формы сознание осознаёт самоё себя.
Поэтому тебе, по большому счёту, нечего желать — всё, что тебе могло быть дадено, тебе уже заведомо дано — раз и навсегда (Жизнь). Поэтому тебе, по большому счёту, нечего бояться — тебя невозможно лишить твоего коренного достоинства, твоего бессмертного духа, твоего сознания (хотя оно, конечно, в строгом смысле, вовсе и не твоё).
Снимаем дощато-фанерную комнатку вдвоём с Дыдымовым (или ещё с каким-то моим другом) в городе Моздоке, где мы служим с ним в воинской части. Но как-то ночью происходит бесшумный ядерный взрыв, и яркая, подобная солнцу, вспышка озаряет наше окно — мы спешим от неё увернуться, но краем глаза всё равно замечаем (что небезопасно): мой друг от этой вспышки вдруг сильно бледнеет и буквально валится с ног… Огромные толпы людей уныло плетутся в пункт сбора — на огромную центральную площадь города (это уже не Моздок, а некий большой, почти столичный, город), откуда я потихоньку сбегаю в книжный магазин, где долго-долго роюсь в книгах… Так ничего и не купив, вдруг оказываюсь голым средь книжных стеллажей и книжных же гурманов и червей, отчего мне становится стыдно и поэтому я спешу во что-нибудь облачиться — благо, на стуле моя одежда, в том числе и большие ботинки. Выхожу. На улице — лето. Толпы солнечных людей разбрелись по всему городу… Один из наших военных говорит, что девятого числа (кажется, января, кажется, говорит он, это будет воскресенье) нас хотят отправить в Москву… Ещё мне рассказали, что когда я был в книжном, перед всеми на площади выступал архиепископ и сказал, что недолго нам, бедным, осталось жить… Взрыв был то ли учебный, наш, то ли американский, настоящий… Побродив в площадной толпе, я снова ухожу в городскую глубину (через широкий проспект, сверкающий как после дождя), где набредаю на ещё один книжный, через стекло которого разглядываю яркие, цветастые обложки книг… Продавщица зазывает меня (из-за того же стекла) внутрь, где знакомый поэт продаёт входные билеты по рупь с чем-то… Потом, выходя, пытаюсь натянуть на руки коричневые перчатки, но надеваю неправильно — пытаюсь всё-таки надеть правильно…
Лето — жара. После получки иду в книжный магазин… По дороге меня ждёт серия препятствий. Оказываюсь спускающимся с крутой горы рядом с пьяными водителями, что на своих грузовиках лихо соревнуются кто отчаяннее и быстрее съедет с горы (а гора неровная, буерачная): один из грузовиков переворачивается… Я перепрыгиваю через яму рядом с пьяницей, играющим заряженным пистолетом...
Один лихой грузовик врезается в стоящий на отшибе (справа) маленький домик книжного магазина и превращает его в бесформенную груду кирпичей… Подхожу поближе и вдруг вижу группу любителей поэзии и субтильно-белёсую женщину, чем-то вроде знакомую мне из прошлого, — это организаторша творческих тусовок, для которых здесь выстроено новое красивое здание с нарядной вывеской…
Весёлые тусовщики идут — одни в КГБ, другие в метро: я — в метро, где быстро летя на эскалаторе, роняю личную саблю. Жёстко требую у рядом стоящего чувака подать мне мою саблю — а ну-ка, мол, а ну-ка!..
