В исторически земледельческих странахпонятиеземли нагружается дополнительными религиозно-культурными смыслами.
Знаменательно, что проблема частной собственности на землю в России до сих пор толком не решена. Земля и воля…
Куча всяких ритуалов, обрядов с землею связано…
Вернувшись через 14 лет отсутствия на родную землю, я не только избавился от детской болезни ностальгирования, но и от самой родины в душе своей… От лохмотьев среднерусского патриотизма. Получив прививку инородных культур, я перестал понимать своих русских (слишком русских) собратьев, а точнее, слишком хорошо стал понимать их тёмную, тупую ограниченность.
То есть пожив среди нерусских, я стал уже не полностью, не всецело русским, каким был прежде, а только отчасти, где-то на одном из краешков разбитой скорлупы…
То есть я стал больше и шире… Теперь я на родной земле живу, но не из любви к оной, а по причине сугубо житейских, вынужденных обстоятельств.
Земля у нас здесь малоплодородная — находится в зоне рискованного земледелия…
Закрой глаза и прислушайся к себе самому: там нет времени, а есть лишь вечная беспредельность — это и есть твоя главная суть. Окунись в неё со всеми своими потрохами и осознай себя ею — ты и есть эта вечность и эта бескрайность раздольная. Нет твоего привычного окружения — всех этих твоих сослуживцев, соседей, прохожих, родных и знакомых, и незнакомых, и всей твоей повседневной жизни — ничего этого больше нет, а есть лишь бессмертная и бескрайняя вселенная! И вот ты в неё вливаешься — и заполняешь всю её безграничность собой: ты становишься всё больше и больше, ты раздуваешься, подобно воздушному шарику, заполняешь собой всю твою комнату, весь твой дом, всю улицу, весь твой город, всю твою область, всю твою страну, всю планету Земля, всю Солнечную систему, ты растёшь и вширь, и ввысь — всё дальше и дальше, всё выше и выше, выше деревьев, выше облаков, выше звёзд, дальше галактик и звёздных туманностей. Ты можешь запросто летать между облаками и звёздами, совершать невероятные эволюции, пируэты, развороты и мёртвые петли, ты можешь играть теми же облаками и звёздами, планетами и галактиками, а можешь даже и сам стать облаком, звездой, планетой, астероидом или галактикой или громадной таинственной тёмной материей, или же всеядною чёрной дырой, а потом вдруг снова вернуться в своё прежнее, уже полузабытое тело былое — ты можешь всё, что только захочешь! Веселись, хулигань, танцуй, летай, вертись, крутись, перевоплощайся, как только тебе заблагорассудится! И при этом ты растёшь и своевольничаешь всё больше и наглее — и вот уже всё небо, все планеты, все звёзды — внутри тебя самого! Ты одновременно тот же, чем ты был, и ты же — вся вселенная, что, выверувшись наизнанку, вся поместилась у тебя внутри, как и ты, тоже вывернувшись задом наперёд, объял собою всю вселенную! Ура! Ты стал вместительным таким и всемогущим, что буйство радости теперь — твоя стезя! Тебя обуревает космический восторг! Если хочешь, пой, вопи, пляши, да делай, что угодно, хоть плачь, хоть смейся, ты заслужил эту безмерную радость — ведь ты овладел целой вселенной, как и она овладела когда-то тобой, когда вынесла твою душу из тьмы бессмысленной на свет вселенского театра! Теперь ты вернулся к себе домой — в мир беспредельности пространства-времени, в родное естество своей вселенной, где ты такой же сильный, как она!.. Постепенно начинай возвращаться восвояси, заканчивай эту медитацию и выходи из неё преображённым — спокойным, расслабленным, блаженным, начисто забывшим все свои прежние страхи и надуманные тяготы жизни…
Ах, Юрий Алексеевич Некрасов — конструктор РСК «МиГ», завзятый театрал, гордость родины, носитель дум прекрасных, претерпел апоплексический удар. Сразу стал ребёночком дебильным с примитивными желаньями в башке и сознанием весьма неконструктивным, подключённым прямиком к прямой кишке. Впрочем, это, Боже, супероптимально в обстоятельствах таких глупонемых, когда связи мозг, увы, фундаментальные позабыл, истёр в ничто в какой-то миг. Ах, какой изысканный ум сражён задаром — дёшево же ценит нас природа-мать! Опосля удара как пустую тару из житья нас оная станет изымать. Жизни столь безбашенной гулять — geenschpazieren — остаётся разве что, детский пяля глаз… От дантовского Ада, дай Бог, одна терцина с грешниками жалкими останется у нас — там, где мы окажемся, потерявши память, гордость, воспитание, статус, этос, вкус… В поисках утраченного разума копаясь, пряника миндального что нам скажет кус?.. Юрий Алексеевич был великий спорщик!.. Речь со всей грамматикой сгинула в трубу, школы, академии, институты прочие зря старались — Юрочка видел вас в гробу! Он теперь бабачит, слюни распустивши, и руками тычет, как заправский гид… В тыкве седовласой, к чёрту всё забывшей, разума пустого колокол звенит!..
Профукал я время своё и в прошлом и в нынешнем веке, пропав с головой, ё-моё, не в жизни, а в библиотеке. Глазел, ротозею сродни, на глупой толпы голошенье, на смуту громадной страны и ждал от неё приглашенья. Она же, дряхлея, кичась обшарпанностью и сиротством, ещё огрызалась подчас на подданных сумасбродство. С объятьями: — Родина, мать! — я к ней, как безумный, кидался, устав приглашения ждать, но — с носом в итоге остался. Лихой, как в полёте сопля, ненужный ни Богу, ни чёрту, иду я в тумане, тепла и веры искатель упёртый… Былые надежды забыть — практически все! — мне придётся, но в сердце бывалую прыть храню я — пускай остаётся! Тот мир, что я создал в себе, — достойное место для Бога, где тесно индейке-судьбе, но мне он — родная берлога, которой не видно конца, которой не знаю начала, где, лирой Орфея бренча, душа никогда не скучала…
Бежал и бежал я по полю, ошмётки мыслишек тупых круша, дабы оные боле меня не лупили под дых, чтоб я не метался недужно, а был по-буддическипрост и силы свои ненатужно пускал исключительно в рост. Чтоб жизнь не сгинела напрасно, ослабь свою хватку, дружок, узришь настоящееясно, покуда живёшь ты не впрок. А коли ты копишь заначку на чёрные дни в закрома, ты будешь, как раб, на карачках и жизнь твоя будет — тюрьма. Бежал и бежал я, теряя пристрастия, родину, дом, околицей горнего рая, неведомой силой ведом…
