Вот разделаюсь сейчас с этими малкопошибными (никому не нужными) штучками и начну писать роман о тараканах (уже придумал название). Роман синтетический. С элементами философии и секса. Крутой замес. Новая метафизика. Метафорика. Бытовизм…

Чу! По радио чудные вещи говорят — то ли опять очередной переворот, то ли чёрт его знает что такое: президент Ельцин своим указом распускает верховный совет и на 11-12 декабря назначает выборы нового парламента, а верховный совет во главе с Хасбулатовым не желает распускаться и, в свою очередь, снимает своим решением Ельцина, а вместо него выбирает президентом Руцкого, у которого уже наготове пакет первых указов…

И вот пожалте — правят в стране два президента, а Белый дом охраняют уже (и строят баррикады) ура-патриоты и коммунисты — там теперь собирают съезд депутатов страны…

Эх, Россия, весёлая, ей-Богу, страна — не соскучишься!

                                                                                                                                                  22.09.93 (10-30)

Был сегодня у родителей. Отец уехал докапывать огород под зиму — я опоздал — собирался ехать вместе с ним. Матушка, как обычно, на кухне у плиты. Рядом с ней — славная Катрин (племянница моя) рисует фломастерами мужчин и женщин, какими они будут, по её соображению, в тридцатом веке: первые — с одним глазом, одной рукой и множеством ног, а вторые — с четырьмя глазами, множеством рук и двумя, как и нынче, ногами… В соседней комнате спит-не спит, дремлет-не дремлет безнадёжно больная раком моя тётя, тётя Валя (отцова сестра), которую батя взялся недавно лечить методом некоего Шевченко (водкой с подсолнечным маслом), — время от времени она что-то бормочет, говорит иногда страшные, непонятные вещи… Катрин же весела, рассудительна… Ей во вторую смену в школу, родители на работе, а дома сидеть одна боится — позапрошлой ночью в нижней, под ними, квартире некие два мстителя долго и шумно резали (и зарезали) местного коммерсанта, Катрин же всё слышала… Матушка собрала мне пакет с половинкой чёрного хлебушка, пачкой чая (из старых запасов) и кучкой сырых яиц, причесала внучку, переодела её в школьную униформу, и мы пошли. Я проводил Катерину до школы. Шли средь уже побагровевших клёнов и рябин, радовались солнышку (бабье лето, хоть и на один день, но всё-таки сподобило нас краешком своего благолепия!), беседовали о медитации, смерти и переселении душ…

Пришёл к себе, взялся вдруг (в кои-то веки!) наводить порядок — вытрясать половики, мыть полы, — стараясь управиться до двух часов, когда котельная вырубит воду (воду у нас дают по расписанию четыре раза в день — с 6 до 8, с 12 до 14, с 18 до 20 и с 22 до 23 часов)…

Из приёмника струились многоголосые христианские песнопения… А я, разогнув приятно натрудившийся хребет, встал у своего единственного, почти по-весеннему разогретого, окна (солнечная сторона!), подставил морду нежному светилу, по-кошачьи зажмурился, и так стоял…

                                                                                                                                                    22.09.93 (15-42)

А рыжие-то тараканы, они ведь по данным моих последних экспериментов значительно умнее и расторопнее чёрных…

                                                                                                                                                     22.09.93 (23-26)