Июль 3

У японцев это называется — дзуйхицу (II. 3-5) — НОВАЯ ЖИЗНЬ

alopuhin

Так-то вот: некуда бедолаге деться — не стихи и не проза. Что-то умерло — снаружи и внутри. Мог бы гнать и первое, и второе, — не хочу.

К примеру, так:

«Шумел камыш в мозгах осоловелых,
входили пятки медленно в песок
Снимала ты купальник свой несмело
и обнажала трепетный сосок…»

Экспромт. Чушь собачья. Надоело.

Или проза:

«Иван Петрович потёр свои красные, будто песком засыпанные, глаза могучими основаньями толстых, мясистых пальцев, потянулся, зевнул, разинув влажную красную пасть с остатками чёрных съеденных зубов, по-бульдожьи крякнул, со скрипом почесал плешивый бугристый затылок и сделал отчаянную попытку приподнять из глубокого кресла свою могучую ямщицкую задницу»…

Ну к чему это всё, зачем? Противно. Надоело-надоело, не хочу. Новые нужны, новые впечатления, сферы, формы. Но и это ведь уже было, и это — тоже — надоело. Умер язык. Вот в чём всё дело. Умер, впрочем, не в первый раз. Но капитально — как никогда.

                                                                                                                                                     31.07.93 (15-46)

Такая вот формасвободная, экспромтовая, непреднамеренная. Коротенькие такие штучки. У японцев это называется дзуйхицуЮрий Карлович писал такие (или почти такие), не в силах сварганить чего-нибудь глобально-многословного, но и комплексовал поэтому, стеснялся, оправдывался всё время…

Вот ведь уже в 50-ые  ощущалась умными людьми эта неуместность (при убыстрении жизненных ритмов) «широкомасштабных полотен»… А лучшие вещи большого объёма, они ведь потом всё равно составлялись из небольших фрагментиков: то была эпоха киномонтажа. Нынче же, хочешь-не хочешь, воцарилась эпоха видеомонтажа — эпоха ещё более скоростная и динамичная. И сие воцарение от нашего с вами, дорогие собратья, желания вовсе даже и не зависит. Они, сии эпохи, суть отражение космических, исторических и прочих иных (надличных) возвратно-поступательных колебаний. Прежняя актуальность издохла под руинами очередной, своё отсвиставшей, эпохи, новая — только зарождается: где это там у неё ручки, ножки, пупочек, где, в конце концов, голова?..

                                                                                                                                                         31.07.93 (16-07)

Тут уже не автор рефлексирует, а само произведение — само над собой: оно в себе ещё не утвердилось, не проварилось в собственном соку, не застолбило себе в пространстве железобетонного места, и время от времени будто спрашивает самоё себя — а есть ли я, ау?!. Примерно так, как я, Елпидифор, спрашиваю себя иногда — а было ли это (то или другое) на самом деле, а не придумал ли я это (то или другое) для собственного, так сказать, ублажения/успокоения?..  От ежедневной многочасовой езды в электричке можно сойти с ума. Организм находит свою лазейку. Многие пассажиры уже знакомы. Многие почти уже свои. Со многими установились уже самостийные — хоть и бессловесные, конечно, — взаимоотношения. Особые контексты приязней-неприязней, а то даже уже и дружб, и любовишек даже. Уже. В контексте заунывной железнодорожной езды. Поезд пришёл — ухх! — стоп-п-п-п-п-ф-п-ф-п-фффф.

Кончилась дорога — кончился контекст — кончились взаимоотеошения. Эдакий свой мирок. Раёк. Вот вся наша ежедневная жизнь и состоит как раз из нескольких таких мирков, в каждом из которых действует своя система условностей, законов, и с точки зрения одного мирка законы другого могут, естественно, показаться нелепыми и смешными… Что-то там, в другом мирке с тобой произошло, случилось, но ты спрашиваешь себя — а было ли это на самом деле, не сказка ли это, не выдумка ли идиота?..

                                                                                                                                                          31.07.93 (16-42)

Февраль 26

Суетливо-трусливое эго

alopuhin

Жаждущий непрестанных впечатлений ум ищет в том числе и подтверждения собственной идентичности, формирует более-менее цельное ощущение собственного эго, собственного «я», озабоченного потом только собственным воспроизводством и уточнением (в процессе адаптации к окружающим обстоятельствам).

Говоря «я», подразумеваешь под этим, как правило, всю свою жизнь, её историю, которую сам себе постоянно мысленно рассказываешь. Это «я» твоих представлений, привязанностей, привычек, пристрастий, приязней и неприязней, желаний и страхов. Это сотворённое умом ощущение того, кем ты, по его мнению, являешься на данный момент, той личностью, что обусловлена прошлым и чает удавлетворения в проектируемом будущем.

Но есть глубинное, ни от чего не зависимое «Я», которое всё это видит со стороны и осознаёт поверхностность и мимолётность своей ментальной и физической формы, — вселенское осознающее «Я», «Я» вне пространства и времени, «Я», не знающего наших страхов и сует.

Мелочно-суетное «я», вовлечённое в круговорот коллективного бессознательного и порождающее всё новые страхи и вожделения, ставит нас в неисчислимые проблемные ситуации, поглощающие всё наше внимание. Но что в итоге останется от всех этих ситуаций? Горстка жалкого праха, равного ничтожной чёрточке меж датами рождения и смерти на твоём надгробии. И всё. Для суетливо-трусливого эго эта мысль, по меньшей мере, неудобна. Для тебя же она — залог твоей свободы, свободы от привычного и известного.

Стоит понять, что не смолкающий в твоей голове голос хочет всецело быть тобой, чтобы ты его с собой отождествлял, — пробуждаешься от морока, понуждающего тебя отождествлять себя с твоей внутренней словомешалкой, с потоком неконтролируемого мышления, продуктом стереотипного ума, выстроенного адаптивным механизмом реагирования на внешние раздражители, когда хозяином твоей жизни оказывается примитивный животный  паттерн из условных рефлексов…

Но ты — не он, не этот, автоматически мыслящий, умишко, — на самом деле ты тот, кто его осознаёт. Безмолвный соглядатай свой жизни. Это знание себя как независимого бесстрастного сознания за пределами всякого ума и есть подлинная свобода.

Эго-я всё время ищет чего бы ещё к себе добавить, чтобы сделать себя ещё завершённее и целостнее, — отсюда извечная его озабоченность гипотетическим будущим.

Стоит тебе осознать, что ты живёшь только в настоящем мгновении, что никакого прошлого и никакого будущего не существует, ты сразу же выходишь за границы ментального эго-паттерна, после чего можешь всецело отдаться текущему  настоящему, которое бесстрастно наблюдает твой внепространственно-вневременной разум, высший разум, лишённый суетного эгоизма, чающего мифического светлого будущего, ради которого жертвует актуальной реальностью текущего настоящего.

Но даже если посредством запланированных ментальным эго мероприятий достигаешь поставленных перед собой целей, удовлетворение от этого достижения быстро сходит на нет, ибо основания его — суетны и зыбки, как суетен и зыбок породивший их ум, порождающий снова и снова свои очередные стадные отождествления.

Отказавшись от планирования результата ради полной вовлечённости в сам процесс того, чем занимаешься здесь и сейчас, ты покидаешь изъезженную колею эго-обусловленности. Тогда твоя деятельность не только принесёт наилучшие плоды, но и наибольшее удовлетворение, корни которого находятся в самой сути вещей и поэтому неистощимы.

Многие люди строят своё эго на негативных комплексах — чувствах обиды, недовольства, зависти и т.п. В тюрьме подобной самоидентификации вы оказываетесь полностью во власти вашего ментального ума, что заинтересован умножать эту свою власть по принципу снежного кома, всё настойчивее и больше загоняя вас в тупик полной безысходности и апатии. Эго-ум делает это через внутреннее обсуждение с самим собой одних и тех же обид и разочарований, и поэтому только одно может его осадить и заставить замолчать — ваше решительное отстранение от него, от своего эго-я, ваше молчаливое присутствие и немотное соглядатайство за происходящим внутри и вовне. Главное — делать это непреднамеренно, ненатужно, непринуждённо и спонтанно (в даосизме, буддизме и дзен-буддизме есть для этого специальные техники, техники медитации).

Непрестанные жалобы, нытьё, жалость к себе и машинальное реагирование — излюбленный образ действий обусловленного эго-ума, то, чем оно кормится и взрастает. Жертвы такого ума принимают в штыки любую ситуацию, считая себя правыми, а окружающих виноватыми, на чём, как на опаре, поднимается липкое тесто их автократического самолюбия. Тем самым умножаются наслоения иллюзий у жертв и носителей подобного эго-ума, всё более изощряющегося в бесчисленных оправданиях и самореабилитациях.

Эго-я самовозвеличивается на войне со всем и вся, на конфликте, на конфронтации, твердолобо и принципиально разделяющей «я» и не-«я». Без образа врага оно истаивает, как прошлогодний снег.

Эго-я постоянно сравнивает своего носителя с кружающими, ставя себя то ниже их, то выше, уточняя свою социальную позицию. Отсюда являются побочные продукты такого позиционирования — обида, зависть, презрение. Если не удаётся укрепиться в своём превосходстве, эго-ум ищет убежища в намеренном самоуничижении — ему главное хоть на что-то зацепиться, дабы выстроить сюжет, историю своих иллюзорных перипетий, где его ненасытный сенсорный голод мог бы хоть ненадолго быть утолён. Иначе он усохнет, уменьшится в размерах и собственных завидущих глазах, потеряет былое значение и свою психическую власть над вверенным ему (животной природой) человеческим материалом.

«Разделяй и властвуй!» — этот принцип Макиавелли отнёс к государственным деятелям, которые хотят задержаться у власти подольше. На этом стоит как раз эго-я — на своей обособленной, инаковой отдельности, на своём антагонизме меж «я» и «не-я». «Ад — это другие» (Ж.-П.Сартр). Кто не с нами — тот против нас: это главный принцип обусловленного эго-ума. Ты вроде бы ищешь радости и счастья, но находишь одни лишь печали и беды. Но жизненные обстоятельства мало к этому причастны, а всему виной обусловленности твоего эго-ума, по определению строящего себя на конфронтации с окружающей действительностью.

Ещё одна ловушка  эго-ума для укрепления своей самоидентификации — чувство вины, какое эго-ум взрастил в себе, чтобы ты, снова и снова отождествляя себя с ним, повторял за ним: «Это сделал я, этот недостойный поступок совершил я, потому что я нехороший, плохой человек».  Прости себя за то, что ты сделал в прошлом. Начни Новую Жизнь. С чистого листа. Начинай жить сначала каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду, каждый ноль времени и места. В прошлом какой-то человек, какого ты отождествлял с собой, сделал то-то и то-то, исходя из того, в какой степени он был тогда бессознательным и на каком этапе своего развития он тогда находился.

Когда буддийского Мастера попросили объяснить суть буддизма, тот ответил коротко и ясно: «Нет «я» — нет проблем».