И двадцать лет назад я был уверен в том, что существует (где? — где угодно!) безграничная множественностьмиров с самой разнообразной структурой и комбинацией законов-констант.
Вкусившему от яблока стыда и сладострастия беспорточному Адаму понадобились штаны, заслоняющие от сторонних взоров выдающиеся особенности его материально-телесного низа. Надев которые, он прошёл посвящение в реальные мужики.
«По утрам, надев трусы, не забудьте про часы«, — писал выдающийся поэт современности Андрей Вознесенский. То есть когда ты в раю, без штанов, тогда времени нет и в помине, а когда тебя изгоняют из рая за то, что ты подглядывал в школьной уборной за девочками, тогда-то ты и проходишь сакральную инициацию, тогда-то и кончается твоё безоблачное и безвременное яблочное детство, ты становишься рядовым родовым смертным и начинается стремительный бег твоего времени, и родители дарят тебе ко дню рождения твои первые наручные часы.
По утрам, надев штаны, убегай от сатаны, но, верша свои дела, истребляй его дотла!
Или так — скучно уму, потому как всё заранее известно и заранее — проиграно (в обоих смыслах)…
Соломон, Экклезиаст опять же…
Что же остаётся?
А то — радоваться малому, жить проще и легче…
И соглашаться с тем, что этот мир — улыбка Бога…
8.05.93 (20-05)
Всё-таки — вопреки всем теперешним стенаниям и вздохам по прежнему, улиткой свернувшемуся внутри бытия, сознанию, закольцованному материей отяжелевше-одряхлевшего времени, по прежнему, уютно зашоренному житию — всё-таки утверждаю: замечательное нынче время! — когда, будто выскользнув ужом из унылой обусловленности линейной истории, без особого напряжения можем позволить себе смотреть на всё со стороны с высокой колокольни: сиюминутное в вечном — вечное в сиюминутном!..
Человек состоит из животного тела и генерируемого им (и не им) сложного (многослойного) поля.
Как гриб есть одновременно и растение и животное, так человек есть одновременно и животное и нечто третье, пятое-десятое, настолько (это нечто) множественное в богатстве своего разно-образия, что не поддаётся никакому внятному определению.
Человек = животное (зверь) + неведомый (человеку) НЕчеловек. Этот последний есть, возможно, структурный след (нос-сон) сопредельного нам измерения, а говоря попросту — Бога.
Голова находится выше всех остальных человеческих членов и состоит из трёх частей: впереди — темя, сзади — затылок, а между ними — корифи или верх. Важнейшей для стороннего созерцания частью головы является лицо. К нему относится расположенный над глазами лоб. Ниже лба существуют две брови. Под каждой бровью с двух сторон находятся глаза, сверху и снизу прикрытые веками, каждое из которых опушено волосинками, называемыми ресницами. Внутренняя часть глаза, сквозь которую видят, водянистая и её называют зеницей. Сама она чёрная, а то, что окружает её вблизи, имеет у разных людей разный цвет, далее же следует оболочка белого цвета…
На голове есть также и другой орган — ухо, с помощью которого мы слышим, но не дышим. Ещё одной частью лицо является нос, которым через ноздри мы вдыхаем и выдыхаем воздух. Ноздри умеют ещё вдобавок и обонять, то есть чуять запах. С обеих сторон лица располагаются челюсти — верхняя и нижняя. Под носом имеются две губы, состоящие из мягкой плоти и потому свободно двигающиеся.
Рот есть более внутренняя часть головы по сравнению с губами и челюстями. На его верхней передней стороне есть нёбо, посредине — язык (мясистый осязательно-вкусовой отросток). Дальше идёт дыхательное горло, пищевод и т.д. Рот сверху и снизу заполнен зубами (по 16, как правило, там и там).
Между головой и туловом имеется сочленение, называемое шеей. Туловище спереди сверху имеет грудь, слева и справа оперённую костяными рёбрами жёсткости, а ниже — живот, корнем коего является пуп...
Мог бы я ещё продолжить повествование о частях и членах человеческого тела, да единый Творец, не токмо сие странное телосотворивший, но и разделивший оное надвое (на духовное и материальное), доверил сие анатомическое дело тем, кто сведущ в искусстве Асклепия (врачевания то бишь). Посему на этом умолкаю.
Дополнительная человеку махина окружает, кружит его, оплетает, опутывает, так вплетается в его повседневье, что трудно подчас разобрать где кончается человек и начинается машина. То бишь — становится уже ещё одной ногой, ещё одной рукой, одним ухом, глазом и т.д. А то даже и — ещё одной кучкой нейронов, ещё одним шматком нежнейшего мозга…
Т.е. человек есть не только человек, но и то, что он делает — вне себя. Человек чрезмерен, избыточен, не может довольствоваться собственными, сугубо человеческими, границами и потому — экспансионист.
Машина в хороших руках — хороша, в плохих — плоха. В первом варианте она рождает в человеке дополнительные чувства радости и свободы, достоинства и силы, тепла и уюта… Во втором — чувства прямо обратные.
Иные машины настолько сживаются-срастаются со своими человеческими хозяевами, что взаимодействуют с ними уже не только технически, но и на уровне тонких ощущений, на уровне интуиции. Сейчас уже доказано, что вообще любой предмет-объект, с которым достаточно долго и тесно взаимодействует человек, одушевляется им отнюдь не метафорически, а буквально. То есть сей предмет-объект уже после снятия человеческого воздействия сохраняет в себе вполне материальную память об этой связи, некое конкретное последействие. То есть человек может приручить не только животное, но и любую вещь, любую машину.
Отсюда — разделение объектов на живые и неживые совсем не очевидно. А уж то, что сделано человеком собственными руками и служит ему потом в течение жизни верой и правдой, то неизбежно наделяется теми или иными свойствами полевой формы жизни.
Старые, опытные операторы компьютеров, кинокамер, всевозможных станций и станков, шофёры, лётчики, мариманы и многие иные технические управители знают случаи разумного, своевольного поведения сроднившихся с ними машин.
Но всё равно машина только средство, инструмент, костыли, хитрость, Троянский Конь…
Хотя — если отрубим человеку ногу, поймём, что эта нога есть такой же его костыль, как и органично встроенная в его жизнь машина. То есть проблема машины (как и проблема табуретки) есть только часть проблемы человека.
