Ноябрь 16

Коли ласточка может — НОВАЯ ЖИЗНЬ

нотоносец с ласточками
alopuhin

     От вторника и до субботы

Одна пустыня пролегла.

   О, длительные перелёты!

                    Семь тысяч вёрст — одна стрела.

      И ласточки, когда летели

      В Египет водяным путём,

 Четыре дня они висели,

         Не зачерпнув воды крылом.

                                                   Осип Мандельштам

Ежегодно приходит время, когда морские ласточки свершают перелёт из Арктики в Антарктику, а через несколько месяцев возвращаются обратно. Лишь полагаясь на выносливость собственных крыльев, они преодолевают по воздуху семнадцать тысяч километров. Зачастую между участками земли, где ласточки могут немного отдохнуть, простирается океанская гладь длиною в несколько тысяч километров. Маленькие юркие птицы летят над такими огромными волнами, что способны перевернуть даже гигантские суда, преоборяют такие удары шквальных ветров, такие циклоны и грозовые очаги, какие десятой дорогой обходят трансконтинентальные лайнеры экстра-класса, выдерживают такие суровые морозы, какие не всякой полярной экспедиции по зубам. Как бы им ни было трудно, что бы ни сбивало их с исконного пути, ничто не в силах заставить их повернуть назад, и поэтому рано или поздно ласточки добираются до того места, до какого должны были добраться.

Уж ежели маленькая ласточка способна, презрев непогоду и даль, достичь поставленной цели, неужели же и мы, могучие гомо сапиенсы, не сможем, ведь и у нас в душе есть свои цели и есть свои крылья, дабы их достигать?!

Июнь 20

Естествослов-II. 11.Дом — НОВАЯ ЖИЗНЬ

alopuhin
alopuhin

Жила-была себе заскорузлая деревянная табуретка, которая в прошлой жизни была деревом, а в позапрошлой — человеком, за грехи свои наказанным нисхождением в мир предметов и вещей служебных, скромных, неказистых. Домашних.

Здесь, не далее порога, волен каждый храм создать, где не токмо человеки, но и всякая пылинка, таракан и табуретка обретают горний лад.

Это можно даже в тесных комнатушках коммуналок иль общаг…

Не имеющий своего дома (человеков таких в России немало) может о нём долго и нудно мечтать, а может, при большом желании, носить его в себе как идею, иль на своих плечах — улитке подобно…

В конце концов физическое наше тело, по известному определению, есть временный дом, храм для нашей души, каковая ветви и крылья свои пристирает далеко за его пределы… Лишь только так и стоит жить, чтоб всё своё с собой носить.

Любовь и лад ежели есть, значит есть и дом — как бы то ни было и где бы то ни было.

Играющие дети — махонькие человечки — использовали табуретку как махонький домик: по очереди забирались под неё и были там, под ней, вполне счастливы

                                                                                                                                                21.10.96 (19-15)

Май 28

Естествослов. 7.Птица

орлан
alopuhin

Когда вселенная вылупилась из яйца, тогда-то всё и началось: расправила крылья свёрнутая в точку Структура, завизжала-заверещала, раскручиваясь, часовая пружина всеохватного воскресения, и Древо Жизни торопливо раскорячило в космической черноте свои цепкие корни-когти и распушило-распетушило меж звёздами бесчисленные листья-перья.

Птица — сокровеннейший архетип.

Птичка божия не знает ни заботы, ни греха

Птицы, они не сеют и не жнут...

Инстинкт летания изначально заключён в человеческой природе: с детства мы грезим о полёте и явственно ощущаем, что некто, будто за какую-то провинность, отнял у нас несомненную к нему способность.

Ангелы неспроста представлены нам как птицечеловеки.

В немифических, реальных птицах нет, конечно, ничего ни ангельского, ни романтического. Они нисколько не лучше, чем какая-нибудь полевая мышь… В конце концов крылья есть и у малоприятного нам таракана, и у комара, и у жука, и у мухи-дрозофилы

А в итоге — крылья есть у большинства живых существ (ведь число хотя бы только одних насекомых на Земле на несколько порядков больше, чем число всех прочих животных), так что для природы явление это вполне рядовое.

В знаменитом фильме Альфреда Хичкока «Птицы» развенчивается выработанное европейско-американской цивилизацией самодовольство человека, успокоенного ложной уверенностью в предсказуемости окружающего его природного мира: но мир этот вовсе не таков, как мы о нём думаем, и нам он до сих пор совершенно неведом.

                                                                                                                                                          3.09.96 (23-20)

Май 17

Мороз, гора, чувак и самолёт…(17.05.2001)

alopuhin

Бодрящий морозец. Любуюсь открывающимся передо мной слегка заснеженным полем.

Справа — небольшая гора в виде как бы кресла или стула, то есть состоящая из более высокой (слева) части и более низкой (справа).

Один чувак бодро лезет на более высокую часть горы, и я мысленно ощущаю, что делать это ему очень даже весело и легко

Вдруг в воздухе слева появляется реактивный истребитель, который, покачав крыльями, виртуозно пролетает над правой (более низкой) частью горы, слегка её даже задев…

Февраль 23

Талант — се труд, который в кайф (28.05.2011)

орлан
alopuhin

 Талант — се труд, который в кайф,   какой и в хвост и в гриву   привносит в лайф ядрёный драйв,   бросая дух с обрыва!     И дух, чтоб не разбиться вдрызг,   обязан научаться   идти ва-банк, идти на риск,   на воздух опираться!     Смешно, и страшно, и светло,   таинственно, азартно —   из вещих снов и сочных слов   слагать щедроты арта,     не подчиняться никому,   лишь тем крылам Икарным,   каким за эту кутерьму   быть стоит благодарным, —     покуда воск на высоте   светилом не растоплен   и мы летим во всей красе,   размазывая сопли!..

Февраль 23

В свой срок, на планете родимой (4.05.2011)

 

катарсис природы
alopuhin

В свой срок, на планете родимой   свершая вкруг солнца виток,   допетришь ты — необратимо   вращение это, браток.     Старенье стирает старанье   лелеять свой бренный костяк   и глупое очковтиранье   про то, что всё будет ништяк.     И трение и тяготенье   и рвенье к труду и любви   приводят к распаду и тленью,   как жилы ни рви.     Ввиду энтропийного бума   (термодинамики второй постулат),   не жди, подыхая угрюмо,   ни бонусов, ни наград…     А впрочем, на квантовом плане   нас ждут откровенья, когда   поймём мы, вскочивши как лани,   что сказанное — ерунда!     Что смерть — это стадия, веха,   в иное житьё переход,   камера шлюза, духа утеха,   уставшего от хлопот;     что смерть — это бабочкин кокон,   каким завершился червяк,   и кокон сей будет раскокан   в свой срок без истерик и драк.     И бабочка липкие крылья   расправит под солнцем опять, —   чтоб жизни её камарилья   смогла бы опять воспарять!..

Февраль 21

Из ласточкиных гнёздышек (1.11.2010)

alopuhin

Из ласточкиных гнёздышек у меня под крышей —   воробьёв чириканье, их семейный гвалт:   эти горлохваты, эти нувориши   дарят нам восторженно природный свой азарт.     Ласточки давно уж улетели в страны,   где тепло и сытно и даль небес видней,   где нынче обитают приверженцы Корана,   сменившие ценителей целительных огней.     Да и мы — домищ своих каменных, надёжных   неужель хозяева до скончанья лет?   Разве гарантировать будущее можно   и судьбу планировать собственную? — нет.     Мы босыми пятками, как сказано поэтом,   ходим, балансируя, по лезвию ножа...   И коли наша песенка заведомо не спета,   каждая секундочка предельно нам важна…     Воробью и ласточке каждый день, как первый,   первый и последний на родной земле:   некогда им думать о себе, наверно,   о правах и долге, о добре и зле.     Всё для них естественно, насущно и священно,   всё для них едино, единственно и столь   непредусмотрительно, спонтанно, откровенно,   как любовь и музыка до-ре-ми-фа-соль

Февраль 16

Полёты (6.06.1999)

орлан
alopuhin

1. Я опять учусь в каком-то военизированном училище; вместе с другими соучениками слушаю выступление начальника училища (он затянут в портупею, у него светлые, чем-то важные для меня волосы, но лица его, хотя и хочу, не могу я никак охарактеризовать, слишком уж оно какое-то никакое, среднестатистическое) в честь какого-то праздника… Некоторое время спустя сей начальник устроил нам праздничный сюрприз.

В главном здании училища, похожем на большой спортзал, с огромными в полстены до потолка окнами мы, курсанты, проводим генеральную праздничную уборку… Но вдруг над нами разразился неимоверный рёв — здание задрожало, затряслось, потолок прогнулся, окна затрещали, потрескались и начали вылетать: мывшие их курсанты еле успели спрыгнуть с них и спастись… Потом в потолке раскрылись неведомые дотоле створки, через которые к нам спустилось несколько рядов (5 или 6) ярко-белых кресел пассажирского самолёта, что был установлен на крыше здания в качестве памятника… И вот мы уже взлетаем в этом самолёте — с чересчур большим «углом атаки» — взлетаем всё круче и круче, круче и круче: Боже! мы уже переворачиваемся в «мёртвую петлю», а мы с моим соседом справа не успели пристегнуться ремнями безопасности, но в самый последний момент всё же успеваем — уфф, слава Богу…

2. В другом самолёте лечу — он под завязку набит дряхлыми оборванными старухами с массой каких-то своих старушечьих причиндалов, тряпок, узелков, пледов и т.д. Я с трудом пробираюсь в проходе меж кресел и никак не могу найти себе места

3. В какой-то заброшенной, дикой степи или пустыне работаю (как в рабстве) на каком-то дряхлом и грязном предприятии, размещённом в дырявой деревянной сараюге — что-то там по металлу…

Заскорузлые, грязные, грубые, корявые руки и рожи всячески меня притесняющих рабочих-трудяг. Мечтаю сбежать. Неподалёку от сараюги — небольшой городок из нескольких пятиэтажек. Один из диких мужиков-трудяг преследует меня до самого  этого городка — и тут мне удаётся сравнительно легко (а это не всегда получается легко) взлететь и плавно опуститься на плоскую крышу одной из пятиэтажек — мужик внизу негодует, грозит огромными кулаками…

Февраль 16

Полёт над Дантовым Адом (2.06.1999)

катарсис природы
alopuhin

Немыслимое нагромождение всевозможных ночных приключений, перипетий, трудностей, препятствий, чёрных страстей, страшных напастей и мучительных убеганий… Городок с лабиринтами улиц и закоулков — далеко-далеко внизу (как в Дантовом Аду), а вокруг него — высоченные горы: в этом городке я как будто учусь в каком-то полувоенном училище. Но главное, что каждая трудность, каждое препятствие разрешается освобождающим и уже привычным для меня полётом — я взмываю над этими горами чистый как младенец.