Евангелист Лев Толстой

Все люди разные — со своими, зачастую непреоборимыми и неисправимыми, чертами и склонностями, так или иначе далёкими от идеала, от божественного совершенства…

Христос раз и навсегда завершил, закрыл для нас тему этики, закрыл и вышел вон… В Своей Нагорной проповеди Он дал нам ориентиры трансэтического идеала, стремление к которому делает из нас, из животных, сознающих свою абсолютную рабскую подчинённость Богу, богочеловеков, сознающих свою свободу, а значит и собственную власть, власть над собой, то есть свободно избрав путь движения к идеалу, мы становимся агентами, сотрудниками Бога, а значит обретаем силу и волю, волю к власти над собой (каковую бедняга Ф.Ницше не смог отыскать в христианстве).

Христос выводит нас на новый, более высокий уровень понимания мира и себя в этом мире, который вовсе не отменяет, а обогащает прежний уровень понимания, подобно тому, как физика А.Эйнштейна обогатила физику И.Ньютона и Г.Галилея.

Великая заслуга Л.Толстого в том, что он, переформулировав в новых исторических условиях сердцевинные заветы Христа и освободив их от привходящих многовековых наслоений, снова заставил нас увидеть самые очевидные и элементарные нравственные смыслы, ключевой этический конструкт, заданный человеку самой его эволюционной природой.

Главное правило и главный закон Христова учения заключается в том, что для него нет и не может быть никаких обязательных правил и законов: это выводит христианство за пределы всех общественных институций и регуляций.

В книге «Царство Божие внутри нас» Л.Толстой пишет: «Человек, стоящий на низшей ступени, подвигаясь к совершенству, живёт нравственнее, лучше исполняет учение, чем человек, стоящий на гораздо более высокой ступени нравственности, но не продвигающийся к совершенству.

В этом-то смысле заблудшая овца дороже Отцу небесному, чем незаблудшиеся. Блудный сын, потерянная и опять найденная монета — дороже тех, которые не пропадали».

Мы можем сколько угодно молиться, ходить в церковь, зубрить Святое Писание, взывать, учить и проповедовать, но если сегодня мы стоим там же и так же, где и как стояли вчера, мы кто угодно, но только не христиане.

Знать Священное Писание, верить в Бога и желать себе и всем людям любви, добра и Царства Божия — это ещё ничего не значит для того, к чему призывал нас Христос. Мало знать, мало верить, мало желать — надо каждый день совершать конкретное движение к Богу — вот главный пафос Л.Толстого в его интерпретации учения Христа.

Л.Толстой, конечно, чересчур опростил и демистифицировал Новый Завет, лишив его безмерной поэзии и сверхчеловеческой тайны, которая изначально противоречива, иррациональна и ни к чему не сводима. А Толстой сводит всё христианство к Нагорной проповеди, а Нагорную проповедь — к пяти сугубо рационально сформулированным нравственным заповедям, четыре из которых были известны многим народам и до прихода Христа, и только одна заповедь является, пожалуй, чисто христианским «ноу хау» — «любите ненавидящих вас».

Каждую из этих пяти заповедей Толстой делит на труднодостижимый идеал и нижний порог, до которого при желании вполне способен подняться всякий человек, каким бы грешником он ни был.

Такие же градации проводил и Христос, но в Евангелиях они, во-первых, либо текстуально разнесены, либо органично растворены в массиве остального текста, а во-вторых, зачастую выражены антиномическими и метафорическими формулами, которые в зависимости от контекста можно трактовать по-разному, — Толстой же стремился к однозначности и в определённости, ибо всякая неосязательность, неочевидность и эзотерика мира невидимого претила его рационально-прагматический природе. Однако достоинством толстовской интерпретации является примитивная доходчивость, простота и ясность изложения, доступная и дураку, и ребёнку. Интерпретация Л.Толстого такова:

«Идеал состоит в том, чтобы не иметь зла ни на кого, не вызывать недоброжелательства ни в ком, любить всех; заповедь же, указывающая степень, ниже которой вполне возможно не спускаться в достижении этого идеала, в том, чтобы не оскорблять людей словом. И это составляет первую заповедь.

Идеал — полное целомудрие даже в мыслях; заповедь, указывающая степень достижения, ниже которой вполне возможно не спускаться в достижении этого идеала, — чистота брачной жизни, воздержание от блуда. И это составляет вторую заповедь.

Идеал — не заботиться о будущем, жить настоящим часом; заповедь, указывающая степень достижения, ниже которой вполне возможно не спускаться, — не клясться, вперёд ничего не обещать людям. И это третья заповедь.

Идеал — никогда ни для какой цели не употреблять насилия; заповедь, указывающая степень, ниже которой вполне возможно не спускаться, — не платить злом на зло, терпеть обиды, отдавать рубаху. И это — четвёртая заповедь.

Идеал — любить врагов, ненавидящих нас; заповедь, указывающая степень достижения, ниже которой вполне возможно не спускаться, — не делать зла врагам, говорить о них доброе, не делать различия между ними и своими согражданами. И это — пятая заповедь».

Ах, как скучно это, господа, уныло, нудно и горизонтально… Тем христианство и неизмеримо прекрасно, тем и радостно беспредельно, что к нравственности голой ни в коем случае не сводимо…

Квинтэссенцией этического императива христианства является так называемое «Золотое правило», правило Гиллеля, известное ещё из Талмуда: «Не делай другому того, что не любо тебе самому».

Иисус это правило уточнил и усилил: «Во всём, как хотите, чтобы люди поступали с вами, так с ними поступайте и вы» (Мф., 7:12).

А есть ещё такая чрезвычайно простая и ёмкая русская пословица: «Как аукнется, так и откликнется».

А есть ещё III закон И.Ньютона…