Август 19

Сузукар-5 (III. 40-41) — НОВАЯ ЖИЗНЬ

alopuhin

Сузукар уже приближался к Имблех-Ибару, когда вдруг встречный копытный топот заставил его придержать запыхавшегося Архилоха и ухватиться за рукоять меча. Но тревога была напрасной — вороной жеребец Курослепа как вкопанный встал перед белым Архилохом, и только весело прядал острыми ушами да дико вращал влажным молодым глазом.

Приветственный жест Курослепа плавно перешёл в жест магического запрета.

— Эоганахт?! — вопросительно выдохнул Сузукар.

Курослеп обречённо кивнул и поведал, что ещё ранним утром отряд коварного Эоганахта вошёл-таки в Имблех-Ибар, что хромого и слепого Бирундию сразу же взяли в плен, что он, Курослеп, успел уйти незамеченным, но опасается, как бы с помощью Бирундии Эоганахт не отыскал теперь священную статую ещё до захода солнца…

— Ничего, — успокоил его Сузукар, — пущай ищут: Белый Зогар без священной молитвы это всё равно, что старый Бирундия без своего знаменитого чутья, ха-ха. Молитва в наших руках, а точнее, в лохматой башке Дергабула, это сейчас главное. А голем Белого Зогара от нас никуда не убежит.

И недолго думая, они выпили по глотку молодого вина, взмахнули нагайками и поскакали в сторону замшелой крепости Ёрмунганд, где их должен был ожидать Дергабул с отрядом отчаянных ратников, видимо, уже отдохнувших после понтийского похода и готовых к новым героическим предприятиям.

                                                                                                                                             12.11.93 (01-57)

Пятница. Святая Параскева. Покровительница женщин. Брака. Плодородия. И др. Упасает от страданий зубовных (акромя иных). Упасает всех, акромя меня: у меня на месте шестого верхнего левого фантомные боли, видать…

Грядущий год — мой (Собаки). Год моего реванша. Видать. Мабуть.

Родословная человека, по самым последним данным (Д.Джохансон),  началась по меньшей мере 3-3,5 млн (а то и до 4 млн) лет назад (именно в это время у самых древних предков человека — Australopithecus afarensis — появляются уже выпрямленное положение тела и двуногая походка!). К двум миллионам лет становление человека было закончено. В это время по земле уже ходили представители рода Homo (Homo habilis), а также их двоюродные братья — массивные австралопитеки. На протяжении, примерно, миллиона лет они жили бок о бок. Но уже миллион лет назад австралопитеков не стало: они все вымерли.

Весь день сегодня занимался топологией. Рисовал n-мерные симплексы. Клеил листы Мёбиуса и аврезал из них всевозмодные гирлянды, каковыми обвешивал (аки буддийскими ленточками) всю невеликую свою хибару. Вчера должен был ехать устариваться сторожем в дом отдыха трудолюбивых гзбистов «Ока» — отказался, не поехал. 17 ноября  директор нашего авиационного завода (РСК «МиГ») приедет из Болгарии: если он подпишет моё заявление, то буду пахать на заводе.

За окном морозяка (-10С), в связи с чем тараканы утеряли былую активность.

Миром правит голая структура (изнутри самого этого мира). Мир есть структурированная пустота. Современная физика имеет смысл только при наличии Наблюдателя. Смерть (как процесс), умирание есть переход Количества в Качество, т.е. предельное искривление (свёртыванье-схлопыванье) Пространства-Времени, т.е. устранение Наблюдателя. Идеальное (предельное) Качество есть Ноль: смерть, а точнее — не-Бытиё, отсутствие Пространства-Времени (или его ненаблюдение).

Из приёмника — свежие мировый новости. В числе других — такая: Папа римский Иоанн-Павел II упал, наступив на собственную мантию. Поднялся без посторонней помощи, но жалуется теперь на боль в левой руке. Рентген, однако, не показал никакой патологии. В заключение — поёт Стинг.

                                                                                                                                             12.11.93 (20-56)

Рубрика: стать тараканом | ОСТАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ
Август 18

Наденька-9 (III.38-39) — НОВАЯ ЖИЗНЬ

alopuhin

Наденька-9

…»Пустите меня!» Девушка вырывается из моих клещей, молниеносно разворачивается и — чмакс! — небольно шлёпает по моей щеке узенькой и вполне даже трогательной ладошкой…

Хм, это уже интересно. Вы не ранены? — спрашиваю. Я? ранена?! — она непонимающе возмущена. Посмотрите, говорю, на себя, — её синий балахон изляпан свежими пятнами крови, — она смотрит, — Боже мой, оглядывается на жуткий тяжкий труп, — ах, извините ради Бога… А я извлекаю из кармана своей (тоже, между прочим, синей) куртки славную русскую косу, опалённую миндальным дыханием смерти, и протягиваю её только что чудом уцелевшей хозяйке… Она снова охает и ахает, но я беру её за локоток и увлекаю от греха подальше, — пойдёмте, пойдёмте отсюда…

Мы устремляемся в сторону Гоголевского бульвара… Досужие прохожие всё чаще начинают коситься на кровавый плащ подстриженной моей спутницы, и тогда я предлагаю ей разоблачиться, погода, дескать, вполне позволяет, но под плащом на ней только лёгкая кофточка, и, конечно, я торопливо стягиваю и предлагаю ей свою куртку, в которой и так уже давно запарился, а тут такой подходящий повод… К тому же, я в свитере…

За спиной победоносно завыла петушиная ментовская сирена, мы оглянулись одновременно — и стукнулись лбами — и хохотали потом на всю улицу, хватаясь за животики, и вспоминали мой «благородный поступок», и её «пустите меня!», и неловкую пощёчину, и опять хохотали, то и дело роняли её вывернутый наизнанку плащ…

Потом вдруг одновременно и резко успокоились, посерьёзнели и стали — степенно и неловко — знакомиться…

Она звалась Надеждой.

                                                                                                                                        9.11.93 (10-02)

Ночами уж чуть ли почти не под -30 С. Заметки фенолога. Чу! Под окном второй уж день ревёт и стонет (ревэ та стогнэ), изнывая, экскаватор-динозавр: роет носом мёрзлую землю — у общаги напротив прорвало теплопровод — там и сям струятся паром клубящиеся ручьи…

Уж полторы недели, как выдрал шестой верхний левый, извлёк за это время ещё несколько микроосколков, но не хочет заживать разодранная десна — так болит, что я и про тараканов забыл!..

Поиски работы вступают в критическую фазу. Прослышал, что вроде бы в школу №10 требуется сторож, — пошёл вчера выяснять, выяснил — уже не требуется, нашли. Знакомый из местной газетёнки обещал выяснить насчёт работы на спецтурбазе сотрудников гэбэ, традиционно умеющих отдыхать (на такую работу берут только «своих», по знакомству), — вряд ли я подойду (да и, сказать по чести, западло)… Видать, придётся чапать на завод (но и туда только по блату теперь можно проскочить, т.к. там намечаются большие сокращения). Мечтал когда-то я наивно, что смогу зарабатывать литературой… Но пока приходится складывать написанное в специальный сундучок — до лучших времён.

Из приёмника струится церковная музыка Генри Пёрселла…

Кстати, до сих пор ещё (через два года после выхода книжки стихов) продолжаю получать письма читателей: недавно получил одно от молодого коммерсанта, который многое хвалит, в чём-то сомневается, задаёт всякие вопросы и просит ответить. отвечать-то я отвечаю, а в конце письма не удерживаюсь-таки от того, чтобы не посетовать на своё бедственное материальное положение (подобные вещи обычно охлаждают горячечный пыл любителей поэзии, почему-то не могущих взять в голову, что, помимо создания высокохудожественных творений, поэт ещё и жрёт, и пьёт, и спит, и отправляет свои естественные надобности). Сей читатель углядел в моих стихах отчётливое христианское начало и, что особенно интересно, с явственным, а то и назойливым, элементом юродства. Что ж, читатель прав. Христианство моё помимовольное, природное — русское. И какой же русский не любит быстрой езды? И какой же русский не юрод?.. «Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» (1Кор.,1:20). А мой доморощенный даосизм это своего рода этика моего юродства, оправдывающая мою схиму, мою отверженность и отвлечённость.

Человек корыстен по определению: отсюда и весь человеческий прогресс, все усовершенствования и великие изобретения. Корысть лежит в основании всех мировых цивилизаций. Воистину бескорыстно лишь то, что вне человека. Христианство — попытка помыслить идеал, каковой заведомо нереализуем. Т.е. это религия глубоко отвлечённая, философская (в отличие от Ислама) и на счету её немало изуродованных судеб, судеб наивных людей, не распознавших её идеалистическое юродство и заведомую непрактичность. Такая отвлечённость для обывателя — губительна. Отвлечённость пристала лишь философу. Мыслитель, измаянный истерикой, страхом смерти, — не философ (уже поэтому В.В.Розанов, например, на философа не тянет, и Б.Паскаль тоже, и Ф.Ницше). Философ в силах помыслить отвлечённое лишь в той степени, в какой он от-влечён от жизни, в какой при-влечён к смерти…

Призвание художника: и плакать, и смеяться, но — смотреть, созерцать, благоговеть.

Призвание философа: не плакать, не смеяться — смотреть и видеть, понимать.

Высшая степень философии — математика.

                                                                                                                                         10.11.93 (23-55)

Рубрика: стать тараканом | ОСТАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ
Август 17

Наденька-8 (III.35-37) — НОВАЯ ЖИЗНЬ

Наденька-8

…тело моё метнулось вправо под защиту домов, перекрывающих директрису обстрела… Иные тела тоже в мгновенье ока разметались на все четыре (и более)… Я прижался спиной к нагретой солнцем стене (в октябре случилось-таки запоздалое потепление), бездумно обдумывая ситуацию… И, видно, долго обдумывал. Взмокшая спина начинала уже остывать… Где же эти славные блюстители порядка?..

На улице снова появились редкие прохожие, — завидев кровавое тело с неестественно вывернутыми ногами и руками, старались обойти его подальше и быстрее покинуть жуткое место.

Но одна странная девушка, ступающая вразвалку в нелепом синем плаще-балахоне, со старомодной косой вороной на плече и круглыми глазами сестры милосердия на неторопливо скуластом лице, подошла к безобразному трупу: обхаживала его со всех сторон, охала и ахала, суетливо перебрасывая махонькую чёрную сумочку с плеча на плечо, и… Дождалась на свою участливую голову — очередная очередь разодрала размягчённый солнышком воздух над мостовой, срезала несколько веток американского клёна в скверике за правым моим плечом, замедленно и звеняще застыла в задавленных перепонках… несколько сизых голубей, толкаясь и оспаривая какие-то свои права, кружили друг подле друга, а потом, разобравшись, взмывали один за другим в бледноголубенькие небеса…

Опустив заторможенный взгляд, я увидел синий девушкин балахон, мешком лежащий рядом с коричневой кожаной курткой уже знакомого мне мертвеца… Тут я наконец-то пришёл в себя (уж пора бы!) — сорвался и побежал к этому синему («это очень благородно с твоей стороны!»). Я осматривал куда ей попало (попали), но так ничего и не заметил, только пахло почему-то палёной шерстью… Я отстранился от неё, но её роскошная толстая коса осталась  в моей руке — ах, ей подстрелили (отстрелили) её косу, но как же она сама, цела ли?.. Я дёргал её за плечо — благородство благородством, но мне не терпелось поскорее отсюда (оттуда) убраться!  Я дёрнул её посильнее — наконец она зашевелилась, неловко приподнялась…

Я подхватил её под руки, поволок было к своей стене, но она заперебирала ногами, пытаясь встать, просипела сдавленно и возмущённо: «Пустите меня!»

                                                                                                                                  8.11.93 (01-33)

К концу XX века пора бы уже к чему-то придти.

Глобальные кризисы. Горькие разочарования. Страхи. Бессмыслица. Пустота. Безнадёга.

Н.А.Бердяев утверждал, что основу истории составляет свобода зла, что история нужна «для какой-то свершающейся в вечности драмы», а в итоге, окликая Ф.Фукуяму, заключал: «История только в том случае имеет положительный смысл, если она кончится».

Осмысляя негатив, наши пот, кровь и слёзы, мы корректируем своё понимание смысла истории и философии человеческой судьбы, мы корректируем, а то и меняем свои мировоззренческие координаты (из чего вовсе не следует, что мы из-за этого должны рвать на себе скудные свои волосы). Что ж, нам, конечно, и тяжко, и скользко, и смутно, но что нам ещё остаётся, как не преодолевать всё это, как вопреки всему не сохранять достоинство и не выходить на новый — позитивный — уровень познания (к чему бы это нас ни привело)?

Окликая Н.А.Бердяева, В.В.Налимов делает вывод: «Драма, совершающаяся в вечности, сейчас предстаёт перед нами как некий гигантский эксперимент, направленный на распаковку изначально существующих смыслов Мира. Мы оказываемся активными участниками, наделёнными свободой воли, не понимаемого нами до конца творческого процесса».

И даже если эта пресловутая свобода воли всего лишь только застарелая иллюзия, нарыв, фурункул на лбу, ублажающий наше непомерное иерархическое самолюбие, мы будем дрыгаться до последнего. Ещё одна попытка, ещё один рывок?.. Знамо дело.

Авось, не сдохнем. А сдохнем — опять народимся. А не народимся — и ладно. Спасение — в связующей силе стихий, в нарабатывании могучего сверхчувственного опыта…

Да-да, господа, — слушайте музыку революции…

                                                                                                                                  9.11.93 (01-52)

Боже, четвёртый час ночи: то ли собака, то ли ребёнок воет и воет за дверью на лестнице… Жутко. Жутко…

Ух, нет, — вроде бы всё-таки собака. Тоскующий щенок, которого хазяева почему-то не пускают домой… А может, он и вовсе бездомный…

                                                                                                                                   9.11.93 (03-25)

Рубрика: стать тараканом | ОСТАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ
Август 12

Второе пришествие-2 (III. 22-24) — НОВАЯ ЖИЗНЬ

alopuhin

А ведь и вправду, чем дальше назад, тем глаза у людей были как будто шире, больше, круглее — более откровенно (и наивно) они их что ли распахивали?

Со старых картин, фотографий, даггеротипов эти расширенные, сильные и ясные глаза и посейчас прокалывают нас (ехидно-скептически узкоглазых) насквозь (и выше), эдак наискосок, и выстреливают через (некогда нежное) темя в немеренную высь «светлого будущего»…

Своим, пронзающим время, взглядом эти глаза накалывают нас, как в магазинах накалывают чеки на обращённое ввысь шило: каждый из нас пытается нести на себе свою персональную цену, каждый пытается чего-то стоить, но наши глаза уныло и философически сощурены — прежняя тотальная иллюзия скончалась (и слава Богу!), а новая ещё в процессе зачатия (как это ни печально, её рождение неизбежно).

                                                                                                                                           2.11.93 (17-11)

Второе пришествие. Агент 002. Итак, Исус увидел «безглазых» (т.е. сощуренных, неоткровенных, «двойных») людей, которые будто не умели себя нести, — скукоженные, согбенные, с перемётными сумами на плечах, глядящие себе под ноги, будто опасавшиеся неожиданного подвоха, будто ошеломлённые неким ещё грядущим приговором, они уже ничего не ждали для своих глаз. «Юр-родивое семя», — процедил Исус сквозь жёлтые,  прокуренные зубы. Он заслужил своё право так о них говорить, ведь и сам он был юродом со стажем, — а юродивым, как известно, не чужд дух соперничества.

Став шпионом, Исус и сам вынужден был теперь слегка умалить горделивый разлёт своих духоверховных плеч, умерить длину степенного шага, приспустить всеобъемлющий взор пред очами нагловатой своей соперницы Цирцеи, растерявшей уже, впрочем, пёрышки былой уверенности и первозданной красы.

                                                                                                                                             2.11.93 (21-02)

Смерть ходит рядом с жизнью, ибо она — её неотъемлемая часть (та и другая — той и другой). Так чего же негодовать и дрыгаться? — действуй по обстановке и вся недолга. При оперативной угрозе твоей биологической жизни доверяй инстинкту самосохранения, т.е. биологической же своей сущности.

Гармонизация биологического, плотского и разумно-духовного начал (если она вообще в нашем случае возможна) плюс гармонизация нашей жизни со всей окружающей средой (предполагающая нашу скромность) — вот цели, к которым нам надо бы устремиться прежде всего… Но практически этого добиться, учитывая весь необозримый спектр человеческой взбрыкливости, — может быть даже и невозможно (вопрос открыт)…

                                                                                                                                              2.11.93 (21-57)

Рубрика: стать тараканом | ОСТАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ
Август 10

Зеркальная перспектива (III. 17) — НОВАЯ ЖИЗНЬ

alopuhin

Вот и Федерико Феллини тоже почил (проживши всего-то на год больше Юрия Михалыча)… Я у него смотрел только «Ночи Кабирии», «Джинджер и Фред», «8,5», «Амаркорд» и «Репетицию оркестра», но читал сценарии почти всех остальных фильмов…

Его фрагментаризм мне оченно мил, а всякий истинный поэт на него (фрагментаризм этот смый) неизбежно обречён: эпизод к эпизоду, эпизод к эпизоду, да протаскивай в подспудье ненарочитый лейтмотив… Обожаю «Репетицию оркестра» — фильм о том, как снимается фильм о репетиции оркестра. Славная штуковина. Приём шекспиро-гамлетовской «мышеловки». Этим приёмом многие пользовались (пьеса в пьесе, роман в романе, рассказ в рассказе). Герой лучшего романа Юрия Трифонова «Время и место» — писатель, пишущий роман о писателе «Синдром Никифорова», который есть «не просто роман о писателе, а роман о писателе, пишущем роман о писателе, и даже более того — роман о писателе, пишущем роман о писателе, который тоже пишет роман о писателе, который в свою очередь что-то пишет о писателе, сочиняющем что-то вроде романа или эссе о полузабытом авторе начала девятнадцатого века, который составляет биографию одного литератора, близкого к масонам и кружку Новикова». Зеркальная перспектива… Эксперимент с пространством-временем, которое текуче и неуловимо, одновременно в непрерывном становлении и  исчезновении: тайна жизни и смерти заключена в ещё большей тайне пространства-времени, бытия и времени. Хотя «над высоким наблюдает высший, а над ними ещё высший» (Ек., 5:7).

                                                                                                                                                           31.10.93 (21-52)

Рубрика: стать тараканом | ОСТАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ
Август 9

Наденька-6 (III. 14-16) — НОВАЯ ЖИЗНЬ

alopuhin

Наденька-6

Время цветистопространных словоплетений м.б. уже прошло. Хлебушек чёрный уже 200 рэ. «Прима» («явская») — 160 (это у нас в Луховицах, в Москве д.б. чуть дешевле). Телек, слава Богу, не работает (совсем доломался). Газет не получаю. Приёмник есть, но слушаю теперь в основном аполитичное Авторадио. Читаю Мартина Хайдеггера, ирландские саги, обериутов, Джона Фаулза («Волхв»), Джидду Кришнамурти, Ляксея Михалыча Ремизова, Уильяма Фолкнера («Когда я умирала»), Ветхий завет, «Моби Дика» Германа Мелвилла, «Большие надежды» Чарза Диккенса, «Хроники Харона» Александра Лаврина, что-то ещё… Морокую (от слова «морок», «мрак») над романом. Пописываю — промежду делом — III часть «Структуры таракана» (прежнее название «Промежду прочим»)…

Избываю последнюю свою любовишку (примчался на сессию, три дня подряд звонил Наденьке, пытался назначить встречу, но она не захотела, ну и ладно, думаю, не хочешь, не надо).

«И нашёл я, что горче смерти женщина, потому что она — сеть, и сердце её — силки, руки её — оковы; добрый пред Богом спасётся от неё, а грешник уловлен будет ею» (Ек.,7:26).

Ищу (нехотя) работу некаждодневную, но покуда не нашёл (всё разобрали пенсионеры и алкаши); надобно искать быстрее: у мамочки стыдно уже денюжки брати… t (за окном)=-2; небольшой снежочек возлежит.

                                                                                                                                                      31.10.93 (13-05)

Музыка и нежность, нежность и музыка — они не посягают на твою свободу, человек, и без твоей словесной патетики и лукавой велеречивости обходятся без труда. «…и любовь — музыка»… Кому повем печаль свою и нежность… Бутылке горькой русской водки, кое-как примиряющей с общажным сирым бытом и комендантским часом, хранящим оскал черноты заоконной уже привычными чёрными дулами ловких калашниковых и бронежилетами деловитых спецназовцев и омоновцев?.. Поманив игривым пальчиком, меня отвергли, щёлкнули по носу, ах-ах… Конечно, я такого не прощаю никому — ни чёрту, ни Богу. Ну и ладно. Чего уж… Вот так и пробухали всю сессию с Женей Тюриным. Хавать не хавали — пили… В минуты просветлений трепались о литературе, о нынешнем её состоянии и о том, «куда ж нам плыть», потому и пью, говорит Женя, что плыть-то некуда, по большому то есть счёту, вот, говорит Женя, ходили мы с корешом к Евгению Юрьевичу Сидорову (ректор до С.Есина), отпусти, говорим, в Париж по обмену, на Россию, говорит, надобно взглянуть со стороны, как вот Гоголь заглянул в своё время, но нет, и разговаривать не стал, выгнал взашей из кабинета…

                                                                                                                                                       31.10.93 (16-00)

Рядом с общагой литинститута громоздилось солидное здание управления внутренних дел, оцепленное бэтээрами и вооружёнными до зубов омоновцами, под прицел которых Жека Тюрин попал однажды ночью во время комендантского часа, когда пошёл за бутылкой в одно секретное местечко неподалёку. «Эй, мужик, стой! Стрелять будем!» — омоновцы кричали ему в спину, но Жека героически продолжал движение, и вся прошлая жизнь почему-то вовсе даже и не пробегала перед его глазами… «Эй, мужик!» — орали омоновцы с эдакой, свойственной вооружённым людям, ленцой и с клацаньем перёдёргивали затворы… Но Жека не имел таких сил, чтобы побежать, и, может быть, это его и спасло (при сопротивлении и побеге омоновцы имели право стрелять на поражение) — кто его знает, может он просто глухой… Несколько дней перед этим вооружённые омоновцы в бронежилетах и масках врывались в наши общажные комнаты, переворачивали всё вверх дном — искали якобы оружие и наркотики… Жека утверждает, что искусство — это дьявольское дело, дело смерти… Это он, конечно, перегнул, собака, но Томас Вульф с ним отчасти согласен: «…труд художника взрастает не только на семенах жизни, но и на семенах смерти; я понял и то, что созидательная сила, которая поддерживает нас, может нас и разрушить, подобно проказе, если только мы позволим ей задеть наши жизненно важные органы«.

В своих «Хрониках Харона» Александр Лаврин попытался, может быть, чуть ли не закрыть тему смерти (к счастью, это невозможно) и разбередил во мне старый мой замысел: десять лет назад я тоже пытался варганить некую штуковину о смерти… Но потом мы с Изосимом начали выпускать наш самиздатский журнал «Ракурс», за нас крепко взялись кагэбисты, и роман мой в зародыше издох…

После событий 3-5 октября Стас К. (наш сокурсник), как заядлый журналист (он работал в одной липецкой газете), был в Склифе, Минздраве и Главном медуправлении и выяснил, что официальная цифра погибших относительно реальной занижена, по меньшей мере, втрое: большая политика сеет большую смерть…

                                                                                                                                                        31.10.93 (19-49)

Рубрика: стать тараканом | ОСТАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ
Август 5

Роман о тараканах (II. 89-91) — НОВАЯ ЖИЗНЬ

alopuhin

Вот разделаюсь сейчас с этими малкопошибными (никому не нужными) штучками и начну писать роман о тараканах (уже придумал название). Роман синтетический. С элементами философии и секса. Крутой замес. Новая метафизика. Метафорика. Бытовизм…

Чу! По радио чудные вещи говорят — то ли опять очередной переворот, то ли чёрт его знает что такое: президент Ельцин своим указом распускает верховный совет и на 11-12 декабря назначает выборы нового парламента, а верховный совет во главе с Хасбулатовым не желает распускаться и, в свою очередь, снимает своим решением Ельцина, а вместо него выбирает президентом Руцкого, у которого уже наготове пакет первых указов…

И вот пожалте — правят в стране два президента, а Белый дом охраняют уже (и строят баррикады) ура-патриоты и коммунисты — там теперь собирают съезд депутатов страны…

Эх, Россия, весёлая, ей-Богу, страна — не соскучишься!

                                                                                                                                                  22.09.93 (10-30)

Был сегодня у родителей. Отец уехал докапывать огород под зиму — я опоздал — собирался ехать вместе с ним. Матушка, как обычно, на кухне у плиты. Рядом с ней — славная Катрин (племянница моя) рисует фломастерами мужчин и женщин, какими они будут, по её соображению, в тридцатом веке: первые — с одним глазом, одной рукой и множеством ног, а вторые — с четырьмя глазами, множеством рук и двумя, как и нынче, ногами… В соседней комнате спит-не спит, дремлет-не дремлет безнадёжно больная раком моя тётя, тётя Валя (отцова сестра), которую батя взялся недавно лечить методом некоего Шевченко (водкой с подсолнечным маслом), — время от времени она что-то бормочет, говорит иногда страшные, непонятные вещи… Катрин же весела, рассудительна… Ей во вторую смену в школу, родители на работе, а дома сидеть одна боится — позапрошлой ночью в нижней, под ними, квартире некие два мстителя долго и шумно резали (и зарезали) местного коммерсанта, Катрин же всё слышала… Матушка собрала мне пакет с половинкой чёрного хлебушка, пачкой чая (из старых запасов) и кучкой сырых яиц, причесала внучку, переодела её в школьную униформу, и мы пошли. Я проводил Катерину до школы. Шли средь уже побагровевших клёнов и рябин, радовались солнышку (бабье лето, хоть и на один день, но всё-таки сподобило нас краешком своего благолепия!), беседовали о медитации, смерти и переселении душ…

Пришёл к себе, взялся вдруг (в кои-то веки!) наводить порядок — вытрясать половики, мыть полы, — стараясь управиться до двух часов, когда котельная вырубит воду (воду у нас дают по расписанию четыре раза в день — с 6 до 8, с 12 до 14, с 18 до 20 и с 22 до 23 часов)…

Из приёмника струились многоголосые христианские песнопения… А я, разогнув приятно натрудившийся хребет, встал у своего единственного, почти по-весеннему разогретого, окна (солнечная сторона!), подставил морду нежному светилу, по-кошачьи зажмурился, и так стоял…

                                                                                                                                                    22.09.93 (15-42)

А рыжие-то тараканы, они ведь по данным моих последних экспериментов значительно умнее и расторопнее чёрных…

                                                                                                                                                     22.09.93 (23-26)

Рубрика: стать тараканом | ОСТАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ
Август 4

Опять «Структура таракана» (II. 86-88) — НОВАЯ ЖИЗНЬ

alopuhin

Опять «Структура таракана»

Ещё кое-что по части тараканов.

Вот, реликтовый таракан (Cryptocercus relictus) — древнейший вид таракана, доживший до наших дней и занесённый в Красную книгу, встречается на юге Приморского края и в Маньчжурии. Открыт и описан впервые лишь в 1935 году советским энтомологом Г.Я.Бей-Биенко…

Удивительное дело — на юге Приморья встречаются только самки реликтового таракана! Они обходятся без тараканов-мужиков — это называется партеногенетическим размножением, когда яйцеклетки у самок развиваются без всякого оплодотворения. Никто ещё не видел, как рождаются эти тараканы (тараканихи), но предполагается, что самки реликтового таракана живородящие, тогда как наши домашние зверюги относятся к насекомым с неполным превращением, у которых отсутствует фаза куколки, а личинки напоминают взрослых особей.

                                                                                                                                             19.09.93 (23-55)

Только не подумайте, что я противопоставляю холодное мышление философа (мне на самом деле малодоступное) и сентиментальность, наивность, простоту и очевидность естественных человеческих желаний, — одно другому не мешает, а если и мешает, то ничего с этим не поделаешь, надо всё это меж собой сбалансировать, сведя и то и другое к мудрому минимализму, о котором всё давным-давно сказано хотя бы вот у Лао Цзы.

Ненасильственное, ненавязчивое, исподвольное, спокойное сведение до минимума естественных, «слишком человеческих» потребностей, освобождение от назойливых, иссушающих душу и тело, страстей, обеспечивают философу степень прохладной пустоты и простора, достаточную для того, чтобы его (раз уж без него нельзя) мышление не стояло на месте.

                                                                                                                                                 20.09.93 (00-10)

Каюсь, каюсь, опять не удержался, прямо на столе раздавил таракана — до основанья, — но осталась голова с усами.

И что же вы думаете? — усы активно шевелились и трепыхались, реагируя на внешние (в том числе и звуковые) раздражители в течение, по меньшей мере, двух часов, а потом на протяжении ещё двух часов уже менее активно, но всё-таки пошевеливались, когда я касался их китайским своим карандашиком… Видимо, так долго сохраняли свою, уже не нужную, жизнедеятельность нервные окончания, уже не связанные с общей нервной системой всего (уже не существующего) организма: природа закладывает в каждое своё существо определённый запас прочности, отчего и зависит потом его (существа) дальнейшая живучесть…

Почему обериуты (Олейников, Заболоцкий) так много писали о насекомых? Только ли для остранения?.. (Между прочим, Андрей Тарковский мечтал снять фильм о жизни муравьёв)

«Любовь пройдёт. Обманет страсть. Но лишена обмана
Волшебная структура таракана.
О, тараканьи растопыренные ножки, которых шесть!
Они о чём-то говорят, они по воздуху каракулями пишут,
Их очертания полны значенья тайного… Да, в таракане что-то есть,
Когда он лапкой двигает и усиком колышет». (Николай Олейников)

20.09.93 (00-30)

Рубрика: стать тараканом | ОСТАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ
Август 3

Логика мышления и логика мира (II. 81-85) — НОВАЯ ЖИЗНЬ

alopuhin

Я весь —  в интонации, в побочных гармониках, обертонах, мелочах, и не столько даже в тональности, сколько в неожиданной модуляции, повороте…

Чтобы изловить зверя, надо притвориться спящим и даже несуществующим, надобно стать бревном, камнем, деревом, стулом… Дремать, дремать и ждать, ждать, ждать, выглядывая иногда осторожно сквозь ма-ахонькие щёлки будто бы накрепко захлопнутых глаз…

А тот главный сторож и соглядатай, что правит тобой всечастно, будто толкает при этом в спину: «Ну что, что там видно?»

А чёрт его знает, что там видно! Что-то такое смутное, струящееся, мерцающе-бликующее, зовуще-маняще-дразнящее, такое, что ли, несколько аляповато-амёбное, сумрачно-просветлённое, серобуромалиновое, но чертовски привлекательное, и даже божественное…

Но надо ещё подождать, рано ещё вылезать на свет Божий, надо потерпеть, когда оно там, снаружи, проявит поотчётливей свою неизвестную фигуру, тогда уж мы уж, глядишь, и выползем из засады, и лыжи свои навострим…

                                                                                                                                              10.09.93 (02-15)

Уж конечно. Мысль изменчива, облыжна и сквалыжна. Ну да, мысль изреченная. А посему поступаться своими принципами (мыслями) приходится часто.

И посему же — не предпочтительней ли тогда, отметая (по возможности) любые концепции и идеи (мысли, идущие от лживого, ужом изгиляющегося, ума), просто смотреть (детскими глазами), не называя (по возможности) и не определяя, не связывая меж собой искусственно (по рукам и ногам) явления, события, предметы и объекты, не навязывая никому эти лукавые связи («опасные связи»*)…

Но тогда это будет уже не искусство, каковое таково именно эдаким (надстроечно-созидательным) связям благодаря… Парадокс.

То есть — логика мышления и логика мира (ежели таковая существует) есть вещи почти несопоставимые. А это «почти» основано на мало-мальской (хоть где-то и как-то) общности человека и внеположного ему мира. На этом «почти» всё и держится. На него вся надежда — апофеозно-беспочвенная, смешная, больная и слабая, но почему-то и отчаянная, потому и героическая, как сам человек, которому ничего не остаётся, как быть отчаянно героическим во всей своей тщедушности и голизне…

                                                                                                                                                  10.09.93 (11-17)

Безобразие! Бабьего лета тоже (помимо небабьего) не было! Дожди, ветра, около нуля… Со всеми опять поругался, ничего ни там, ни сям не прорезало (что именно — уточнять не будем)… Денег — нетути… Остаётся что? — правильно: улыбаться, забросить суетню, сидеть в домашнем тепле и пописывать литературку (в ожидании поступлений от персонального спонсора)… Ах, Дао, Дао… И вправду, славно, славно снова почти всё потерять — сколько можно тыкать меня носом в эту истину: сиди, не рыпайся в чужие дебри, ковыряйся со своими словечками — может, чего-нибудь и наковыряешь (а может, и нет)…

                                                                                                                                                    17.09.93 (22-37)

Номинализм Уильяма Оккама. Обходиться малым не только в быту, но и в мышлении. Вот почему Робинзон. Свифтовское остранение. Внешний мир, мир вещей и объектов слишком захватан слюняво-слезоточивыми лапами «слишком человеческого», просветительский фетиш человека навяз в зубах и превратил мозги в клейкую сопливую массу, стреножившую первородные смыслы и пути постэкзистенциально-романсовыми охами и ахами, в которых, может быть, и надо было погрязнуть, чтобы вдосталь их исчерпать и вернуться к чистой доске немоты и простора, когда слово не найдено и мир существует сам по себе…

Вот поэт Ф.Ницше (или прозаик М.Хайдеггер) копал как раз в этом направлении.

                                                                                                                                                      18.09.93 (20-30)

Ф.Ницше: «Мой стиль — танец, игра симметрий всякого рода, перескоков и осмеяний этих симметрий».

Обериуты довели своё остранение до такого предела, когда — через преодоление человеческой семиотики — открывались такие бездны, до которых (с другой стороны) докапывались ещё только такие гиганты, как Ф.Ницше, М.Хайдеггер, Л.Витгенштейн…

Вывести своё субъективное «я» из собственной текстовой ограниченности в нечеловеческий мир объектов и вещей, овнешнить его, освободить суверенное мышление от знаковых суеверий, от липкого груза «слишком человеческого», деприватизировать, отдать его прохладной и чистой космической природе — такова задача (в идеале), через которую выходим на остраняющую метафору, на сверхязык и сверхлитературу, чтобы мы уже сегодня поняли, что человеку, как мыслительному аппарату, мало быть просто человеком…

                                                                                                                                                         19.09.93 (16-27)

———————————

*Роман Шодерло де Лакло

Рубрика: стать тараканом | ОСТАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ
Август 2

Скупая мера совершенства (II. 77-80) — НОВАЯ ЖИЗНЬ

alopuhin

Неторопкие, каждый звук смакующие баллады и простоватенькие, но зато первозданно фольклористичные (кантристичные) блюзы — это да-а, это моё, этим готов дышать и жить до самого смертного часу, здесь моя чёрная кровь изгоя и расстебая чувствует себя в своей тарелке… Новые формы? — ерунда. В жёстких рамках стародавне простенькой формы, в летучих её кандалах заварганить пружину свободы и воли — ухх! — вот оно, то самое… Все формы давно открыты, ибо они суть архетипы (или их комбинации), вписывай в них себя, и вся недолга! Надобно только отыскать клетушку по себе, чтоб было уютно, найти свою онтологию, органику… А чтобы найти — здесь нужен нюх, чутьё, каковые первозданны и досознательны, а потому — подлинны (архетипичны).

Вот я унюхал, учуял уже свою камеру-каморку, начал уже в ней устраиваться, подстелил соломки в уголочке, свет в окошке подпотолочном углядел, вымерил шагами расстояние от стены до стены, то, сё… Уже нашёл, но не совсем ещё понял что именно… и куда…

                                                                                                                                     9.09.93 (23-56)

Человеческие отношения, не оттенённые (а точнее, не осветлённые) игрой, поэзией и красотой (о любви я уж и не говорю) — такие отношения скучны и тягомотны ( и без толку)… На крайний случай сгодится и взаимная деловая заинтересованность…

Но ведь рано или поздно иссякают и игра, и поэзия, и красота (о любви я уж и не говорю)… И отношения становятся экзекуцией. Какой же выход? Только один — искать, взращивать, плодить, творить, культивировать всё ту же игру, поэзию, красоту — из воздуха, из дыма, из ничего…

                                                                                                                                       10.09.93 (00-45)

Мэрилин… Её обаяние… Нынче таких звёзд нет.

Она воплощает мужской идеал Женщины, женского начала в природе. Подлинность, непридуманность, естественность, природность её чрезмерно-томной женственности убеждают, обезоруживают любого мужика и буквально кладут его на лопатки.

Ведь её не назовёшь ни жеманной, ни уж тем более пошловатой и вульгарной (чем как раз и грешит Мадонна, её эпигонша).

Мужик любит глазами (и одураченной подкоркой) — поэтому он может полюбить самую что ни на есть распорочную женщину, если облик её наружный покажется ему непорочным (и при этом он вполне может догадываться об истинной подоплёке), — он рад (и горазд) обманываться, а то даже и так: наиболее сладка бывает женщина, лукаво бликующая меж пороком и святостью, когда всякий волен домыслить, подогнать её по мерке собственных иллюзий (Кармен, Манон Леско)…

Есть некая скупая мера (формула) совершенства, что единовременно — стихийна и строга, безмерна и проста, таинственна и очевидна, свята и порочна…

                                                                                                                                         10.09.93 (01-22)

Нет, на чужих ошибках, на чужой мудрости никогда ничему не научишься: если до чего и дойдёшь, то только через собственную хребтину…

Идёшь-бредёшь дурак дураком под проливным радиоактивным дождём и, задрав башку, хохочешь в грозовые небеса, хохочешь и идёшь, идёшь и хохочешь, сам хохочешь, и сам же — идёшь, ни на кого не киваешь, хоть сам дурак дураком, но сам же, сам же идёшь, сам-сусам…

                                                                                                                                           10.09.93 (01-35)

Рубрика: стать тараканом | ОСТАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ